Короли океана

– Такой уж я уродился, – продолжал Олоне, рассмеявшись.

– Тогда слушай: вот тебе не одна, а целых две причины.

– Слушаю.

– Ведь ты знаешь, мы с тобой земляки?

– Верно, ты же из Люсона, кажется?

– Из окрестностей, из одной деревушки под Тальмоном.

– Понятно, и что дальше?

– Ну а раз мы земляки и братья, нам вдвойне пристало держаться друг за дружку.

– Да это мне понятно, но…

– Кроме того…

– Что?..

– Я тут все думал, просто голову сломал и кое-что вспомнил.

– О! – бросил Олоне, не сводя полных тревоги глаз с Дрейфа. – И что же ты вспомнил, брат?

– А вот что: аккурат в то самое время, о котором ты говоришь, я и сам был в Ле-Сабль-д’Олоне.

– Или в его окрестностях? – спросил молодой человек, рассмеявшись.

– Право слово, так оно и было, вернее, почти так. Я был тогда в большом каботаже – ходил штурманом. И дня за три до очередного выхода в море пришлось нам из-за шторма укрыться в Ле-Сабль-д’Олоне.

– Да уж, чудно, – проговорил Олоне, глядя Дрейфу в лицо.

Тот, заметим, в этот раз говорил без свойственной ему непринужденности: все подбирал слова, словно в нерешительности, будто не был в них уверен, то и дело колебался, – словом, казалось, что он скорее сочиняет, а не излагает все как есть и чему он был очевидцем.

– Правда? – спохватился он. – И все же так оно и было. Эта история с младенцем наделала тогда много шуму в округе. Об этом потом еще долго говорили, тем более что доктор Гено самолично пользовал королеву-мать, Анну Австрийскую, и господина кардинала Мазарини. И добрые люди из тех краев даже уверяли, будто тут замешан какой-то человек, не менее родовитый, чем доктор, и другие знатные особы, которые могли быть посрамлены. Языки чесали о том без умолку; все так и норовили проникнуть в самую суть тайны.

– И ее раскрыли?

– Да где уж там!

– Как это?

– Да вот так. Ты же сам из Франции и, стало быть, знаешь, до чего дотошны бывают деревенские, когда представится случай покопаться в чьих-нибудь секретах, тем более когда это может запятнать честь и репутацию друга или ближнего! Да только все их потуги оказались тщетными; даже самые хитроумные и еще бог весть какие происки ни к чему не привели. Было установлено, что в тех краях в радиусе трех лье той ночью не рожала ни одна женщина. Доктор же прибыл в Сабль прямиком из Парижа, и по дороге он нигде не останавливался. Да и потом, что спутало все карты, не прошло и часа после твоего рождения, как доктор Гено вверил тебя попечению бедных рыбаков, которые тебя пригрели.

– Все верно, – задумчиво проговорил Олоне.

– И впрямь дьявольский клубок, – продолжал Дрейф. – От отчаяния и бессилия всем было впору прикусить себе язык, но любопытные сабльские кумушки, к сожалению, на это так и не сподобились.

Молодой человек на мгновение поник головой, снова погрузившись в раздумье.

Дрейф наблюдал за ним, вернее, следил украдкой.

– А тебе, брат, – неожиданно спросил Олоне, вдруг вскинув голову и устремив свой ясный взор на Дрейфа, – тебе-то, часом, не удалось еще чего разузнать?

– Может, и так, – сказал он, кивнув.

– О!

– Да только то, что я узнал, тебе ни к чему.

– Как знать! Говори же!

– Тебе так хочется?

– Прошу тебя. Сам понимаешь, уж больно крепко это дело взяло меня за душу.

– Понимаю. Так знай! Той ночью ветер разгулялся не на шутку. Корабль, на котором я служил, был старенький, якорная стоянка – совсем никудышная, так что в тревоге я глаз не мог сомкнуть. Около полуночи, а точнее, ближе к часу ночи пошел я на бак глянуть, держит ли трос и не сорвет ли нас, не ровен час, с якоря. Перегнулся через борт и тут вижу: в гавань заходит большой черный люгер под красными парусами, с одним сигнальным огнем на носу. Несмотря на шквалистый ветер, шел он так, будто парил над самыми гребнями волн или скользил по озерной глади в полный штиль. И было что-то жутковатое в мрачном облике этого судна, тем более что на его борту не было видно ни души. Да и огней он нес только два: один отсвечивал на нактоузе компаса, а другой горел на баке. Словом, скользил он себе, как ни в чем не бывало, точно призрак, меж других кораблей на рейде, чье положение в большинстве своем было не из завидных.

– И что же это был за корабль?

– Этого никто так и не узнал. Он даже якорь не бросил, а ловко ошвартовался у пирса. Потом подал какие-то сигналы, и ему ответили из дома на городской окраине.

– А что это был за дом?

– То-то и оно. Дом этот слыл проклятым – там и селиться вроде как никто даже не смел. Так он и пустовал… В общем, часа в четыре утра неизвестный люгер отдал швартовы, поднял паруса, и в тот же миг этот дом вспыхнул, как громадный факел. К утру от него остались лишь одни дымящиеся развалины – огромная куча еще горячего пепла. Кучу ту перекопали вдоль и поперек, но без толку: все следы того, что случилось там ночью, буквально испарились.

– А корабль?

– Он ушел так же, как пришел. Никто его не признал, никто его больше не видел: он точно в воду канул.

Молодой человек печально опустил голову на грудь и снова погрузился в раздумье.

Друзья долго сидели так и молчали.