Короли пепла

Но теперь монахи действовали сообща. Они боролись всю свою жизнь, в бытность детьми, а затем учениками. Тамо застыл и напряг шею – ту самую шею, которая сгибала железные прутья ради тренировки, – а Арун вывернул другую руку великана, перевернулся и лег плашмя на землю, удерживая ослабленный сустав на весу. С бешеной скоростью Тамо колотил по плечам Роки, отыскивая болевые точки. Он ударил снова, и еще раз.

Рока принимал удар за ударом, и какое-то мгновение Арун просто смотрел, ощущая беспомощность, как будто они сражались с медведем или по крайней мере с каким-то неудержимым нелюдем. Наконец великан охнул и выпустил братьев; со смесью боли и недоумения в лице он осел и лег на спину.

Теперь он оглядывал комнату так, словно драка уже позабылась. Его глаза блуждали по тысячам символов на стенах, которые использовали для испытаний памяти и терпения.

– Прекрасно, – вымолвил он хриплым голосом.

Арун вздохнул с облегчением, когда увидел, что из обличья зверя вновь появился человек и все следы гнева, похоже, улетучились.

– Думаю, теперь можешь расслабиться, – сказал его брат, прислоняясь спиной к стене, и за этим ужасающим спокойствием проступил намек на мальчишескую ухмылку. Арун ответил тем же.

В развороченном дверном проеме возникли Кикай и Ло. Старый монах изрыгал беззубыми ртом непристойности; молодая женщина вежливо прикрывала уста ладонью.

– Думаю, экскурсия окончена, Рока.

Арун обмяк, благодаря всех добрых духов за то, что дрался в помещении светлом и лишенном оружия – или статуй – понятия не имея, что только что произошло и почему. Но горячо надеялся, что ему никогда не придется испытать это снова.

ГЛАВА 22

Рока прогнал своего брата и уставился на стены. Мысленно он вновь и вновь пересматривал, как Букаяг борется против монахов. И драка, и комната завораживали. Меняли весь мир.

Похоже, тут ему есть чему поучиться даже в плане насилия, хотя такая близкая рукопашная мало что значила на войне или против людей с мечами и в доспехах.

И все же – два мелких Северянина загнали могучего Букаяга, избив до потери сознания, и если бы не боль, пронзающая его торс, плечо и несколько участков на голове, Рока мог бы рассмеяться.

Но эта стычка была незначительной помехой. Что имело значение, что поистине взметнуло медленно твердеющую землю под ногами Роки и закружило ее словно разгневанный бог, так это сама комната.

Стены перед ним напоминали колоссальный резной орнамент, как будто цельный кусок громадного камня был выдолблен изнутри и помещен сюда. Формы и символы были объемными, не врезанными как привычные руны, а словно высеченными из камня как статуи. Однако это были не просто скульптуры и не бессмысленное произведение искусства, созданное исключительно для красоты – это были символы и, вероятно, слова.

Батонцы знали руны.

Тысячи рун покрывали комнату от пола до потолка, идеально расположенные и согласованные. Здесь были все слова из языка аскоми и даже больше. Рока едва не тыкал пальцем, узнавая символы, и внутри него крепла радость.

Знак Эдды! И Зифа, и Брэй, и Носса!

Он не мог взять это в толк. Это было невозможно, и все же руны были здесь – точно как описывалось в одной-единственной книге из библиотеки Фарахи.

– А ну сейчас же уходи, экий ты… богохульник!

Старый, жалкого вида жрец, казалось, был готов лопнуть, но Рока проигнорировал его. Молодые жрецы или воины шелохнулись, но остались внизу, округлив от удивления глаза – возможно, потому, что Рока встал так быстро.

Рока едва не посмеялся над ними – как будто эта мелкая потасовка могла принести ему настоящие боль и страдание – как будто нескольких ударов ладонью хватило бы, чтоб отвлечь кого-то вроде Роки от его цели.

Хотя, пришлось ему признать, было и впрямь больно.

Он повел плечами и поморщился, потому что Букаяг дулся как ребенок и оставил Року ощупывать раны и ушибы, которые сам заработал в этом зале. Но боль не имела значения, легкие раны не имели значения. Он пришел сюда вот за этим.

Перед ним лежал батонский «испытательный» зал. Его упоминала единственная в коллекции Фарахи книга по «Древним Религиям». Сперва она казалась лишь одной из многих книг, которые штудировал Рока, заучивая наизусть и добавляя к растущей библиотеке в своей Роще. А затем он распознал руны и чуть не выдал своего изумления перед Алеки.

Они как раз изучали религию, старую и новую, с континента и островов – большей частью слова «Просветленного», своего рода древнего пророка Пью. Помимо прочих странностей, островитяне верили, что человек способен победить смерть, достаточно размышляя или, по крайней мере, размышляя правильно.

С континента они переняли точку зрения, что мир и небеса пребывают в совершенной гармонии – что действие влечет противодействие, добро приносит зло. Но как и у аскоми, у них имелись древние, ужасные боги. Взбиватели океанов и пожиратели детей, несовершенные существа, которые ненавидели, любили и боялись как люди, отличаясь только размахом и мощью, жестокостью и величием.