Короли преступного мира

— Да, расквасили здорово, — усмехнулся Столыпин.

Сомов натянуто засмеялся:

— Сделали отбивную котлету.

— Да, глупо получилось. Кто?

— Дон Роберт. Десять миллионов. Придется отдавать. Но как я теперь буду с ним встречаться? Смотреть в глаза? Да и деньги под каким соусом?

— Соусов много. Была бы голова цела.

87

Сомов с неделю пролежал дома у Столыпина. А затем Игорь Александрович отправил его к себе на дачу, где Сомов гулял с беззаботной собачонкой по кличке Пипа.

Пипа прекрасно чувствовала человека, все понимала, но всегда все делала наоборот. Хозяев это не раздражало. Даже забавляло. Сомов тоже привык: когда Пипе говорили: «Иди сюда», — она непременно бежала в сторону и, вильнув хвостом, бродила на безопасном расстоянии.

— Вот заноза, — возмущался Сомов. — Бабский характер.

За эти дни Сомов действительно оклемался и выглядел уже лучше; Столыпин вел политику простую: «никаких государственных вопросов…» Потому Сомов читал какие-то рыцарские романы, раздобытые на столе внука Столыпина и часами смотрел телевизор… Он даже удивился, что так можно беззаботно жить жизнью собачонки Пипы.

Но вскоре на дачу приехал генерал Винокуров, и произошел первый деловой разговор. Винокуров был озабочен происшедшим. Он медленно ходил по веранде, пронизанной весенним солнцем, и говорил о том, что он поражен бездействием верхов и что криминальная атмосфера в стране его угнетает.

— Это же надо — дожили, тебя могут схватить на улице, остановить машину — и вытряхнуть. И ты не знаешь, где ты окажешься; в холодном подвале вместе с крысами или в мусорной яме, расчлененный неизвестно кем и без головы…

Столыпин тихонько посмеивался. Винокуровская болтовня его забавляла, особенно после того, как генерал узнал, что дону Роберту надо выплатить десять миллионов, хоть и деревянных, но рублей… а возможно, и в долларах…

— Ни копейки, ни цента, — сказал, хмурясь, генерал. — После того, что я здесь узнал, ни копейки, ни цента. Мы не можем иметь отношения с человеком такого низкого, уголовного пошиба.

Его поправил Столыпин.

— Зря вы все это. Ведь прекрасно знали, с кем имели дело. И давайте не будем строить из себя интеллигентиков. В то время только он, дон Роберт, способен был помочь по-настоящему в нашем бизнесе. Только он… Просто надо было помнить, что мафиози умеют брать свою копейку в чужом кармане.

Сомов глуповато покачал головой.

— Мы ничего не можем предъявить дону Роберту, кроме «бабок». Но под каким соусом, господи? Впрочем, Игорь Александрович на это мастак, он все знает.

— Я звонил дону Роберту. Я сказал ему, что, мол, провели ревизию в нашем деле и на ее основе сделали перерасчет: к удивлению, на его счету оказалась кругленькая сумма. Вот и все.

— Какова его реакция? — грубовато бросил Винокуров.

— Он равнодушно заметил: приятная новость, Бог вам в помощь.

— Какой подлец! И ни слова о Сомове?

— Нет, спросил: «Сомов в командировке? Давно его что-то не слышно…» Я ответил: «На него случайно напали какие-то хулиганы. Едва вырвался». «Разве? — удивился Роберт. — Печально. Сейчас на улице надо быть крайне осторожным. Хулиганы распоясались».

Генерал громко хохотал:

— Какой манипулятор! Какой манипулятор!

Для Сомова это были весьма трудные минуты, хотя он к ним и приготовился. Генеральный директор Федоровский, во-первых, заставил его ждать в приемной, во-вторых, при встрече не подал руки, и вообще при разговоре на его лице застыла брезгливая мина…

— Господин Сомов, я вынужден вам открыть правду: бизнес делают чистыми руками. Афера для бизнесмена — гибель. Между прочим, это можно прочитать в элементарном учебнике по экономике.

— К сожалению, господин Федоровский, я этих элементарных учебников не читал, они для ботаников, а я — практик, — зло отпарировал Сомов: он сейчас ненавидел эту холеную физиономию.

— Решением правления директоров, — холодно продолжал Федоровский, — вы освобождены… и я, честно говоря, огорчен тем, что воспользовался сомнительной рекомендацией вашего приятеля из правительства.

— Конечно, ошибочка вышла, — вспыхнул Сомов. — Если вы уж такой чистый, умный бизнесмен, то зачем же пользоваться сомнительными рекомендациями? Но они были из правительства, и вы пользовались…

— Вот-вот… пользовался, по наивности, по глупости. Но сейчас кое-чему учимся. Приобретаем поведенческий опыт. К сожалению, мы его не имели.

— Я должен сдать дела?

— Какие? Если вы толком не работали, а занимались махинациями?

— Вы, господин Федоровский, оскорбляете меня. Для этого нет у вас оснований.

— У меня, может быть, и нет. Но оскорбили вы себя сами. Своим поведением в обществе. До свидания, я буду считать себя удачливым, если никогда с вами не встречусь…

Федоровский отвернулся.

На улице в «шевроле» Сомова ждал Винокуров. Он предупредительно открыл дверцу и, увидев почерневшее, как земля, лицо партнера, с усмешкой сказал:

— Покрывало тайны подстрекает любопытство. Так сказал однажды Жан Жак Руссо. Что там приключилось?

— Я хлопнул дверью. Жизнь и без них скучна и пуста.

Они ехали по Охотному Ряду, и Винокуров рассказывал о том, что какой-то ведущий министр правительства решил купить «шевроле».