Короли преступного мира

Теперь неудачливый «бизнесмен» взывал о помощи. Он находился в исправительном лагере и, оказывается, писал авантюрный роман.

— Боже, теперь он ударился в меланхолию, — язвительно вздохнул дон Роберт и откинулся на кресло. — Каким был, таким и остался. Жизнь ничему не научила. Дешевка.

Много воды утекло с тех пор. Впрочем, сам дон Роберт не очень-то любил вспоминать те забавные времена. Ушли, да и бог с ними. От старых приятелей он давно открестился, старых друзей редко когда признавал, особенно, когда речь заходила о помощи; и потому что Роберт уже не был тем Робертом, и потому что многих он просто презирал: случайные людишки — один гонор при пустой голове…

Разорвав письмо и выбросив в корзину, он быстро о нем забыл. Помогать бывшему приятелю он не собирался.

У дона Роберта скверное настроение, и он взял на столе газету с гороскопом…

Весам рекомендовалось припрятанные в загашнике деньги разложить по разным местам, чтобы обнаруженная часть денег вызвала у родных легкое головокружение, а не счастливый обморок…

Между прочим, дон Роберт иногда поступал именно так. Он мысленно улыбнулся. Следующие строки его заинтересовали больше:

«Если у вас в голове возникли грандиозные планы, пусть там и остаются: реализовать сегодня вы их не сможете, но зато не растеряете».

Дон Роберт, прочитав, задумался.

Впрочем, было над чем. Вчера у «Космоса» налетчики Серафимы дали автоматную очередь по машине Кости Грека. Отделался испугом, но шофер ранен в руку.

К тому же звонила Лариса и умоляла забрать ее, хоть куда-нибудь…

Гороскоп не успокоил, а растравил рану… Неожиданно объявились Расул Абу и Костя Грек.

— Приезжайте, — коротко приказал по телефону дон Роберт и, медленно расхаживая по кабинету, стал их ждать. Ничто так сейчас на него не действовало, как сознание собственного бессилия. Он крутил в руке карандаш и думал о Серафиме. Было ясно одно — они ее недооценили.

На улице шел дождь, и Расул Абу и Костя Грек изрядно вымокли.

— А почему не в машине? — удивился дон Роберт.

Расул Абу пожал плечами, а Костя Грек, не отвечая на вопрос, оживленно передал вчерашнюю историю.

— Их трое. Выскочили перед машиной и резанули с ходу. Автомат у долговязого. Я его запомнил. Шофер сумел вывернуть машину, иначе хана.

— Что мыслишь? — хмуро бросил Расул Абу дону Роберту.

— Здесь, как белый день. Серафима объявила войну.

Дон Роберт поморщился, словно у него заныла щека. Воцарилась неприятная минута молчания. Ее нарушил Костя Грек:

— Забыл сказать, Харитон сдурел. Взял да и отрубил себе на левой руке палец… Говорит, в знак своей невиновности. Он не доносчик, не шкура.

У дона Роберта холодно сузились зрачки.

— Прискорбно, конечно, — медленно протянул он, словно жевал жвачку. — Но я завидую его мужеству. Скажи: я ему верю.

36

Предусмотрительность Мазоню не подвела. Лидер шакалов Сердюк вышел из больницы живым и невредимым и, конечно, был благодарен поддержке. Кресты и не пикнули. Мазоня сумел задобрить их, и они держали нейтралитет.

Мазоня гордился своей дипломатией. Ведь он не просто огородил себя от шакалов, но и сделал вчерашних врагов союзниками.

Сердюк сам вышел на Мазоню и предложил встретиться тайно. Кроме Федора Скирды, об этом никто не знал. Встречу назначили в домике у знакомого лесника. Тот, как и полагается, истопил баню и приготовил лесные дары: грибочки, ягоды, квас. Мазоня захватил с собой пару бутылок «Наполеона» — в подарок Сердюку.

Сердюк опоздал и долго извинялся и оправдывался. Мазоня отнесся к этому снисходительно.

— Да ладно. Пойдем в баню, паря.

Баня настоящая, русская, к тому же с березовым веничком… Мазоня, кряжистый и крепкий телом, восседал на широкой скамейке и, покряхтывая, бил себя веником; ах ты, распоследняя паскуда…

От него шел парной жар и тянуло свежим хмельным настоем. Сердюк поражался его выносливости. Сам он с животиком, покрытым заметным жирком, был жидковат. Но баня ему нравилась, может быть, больше всего доверием Мазони, сумел оценить и его душевность, и характер.

После веничка они посидели в предбаннике, телом ощущая удовольствие и разнеженность.

— Баня, она ведь как… от всех болезней, от всех напастий, — громко говорил раскрасневшийся, распаренный Мазоня. — Как сниму с себя грязь да пропотею — на душе ладно!

Сердюк соглашался: человек он хоть и иного покроя, но Мазоню понимал…

После бани их ждал лесник. В сторожке на белой скатерке водочка и грибочки. Сердюк совсем оттаял и потеплел. Налил водки и сказал:

— Будем держаться друг друга.

Мазоня подложил Сердюку в тарелку грибочки.

— Умные слова.

У лесника они могли чувствовать себя свободно. А после водки, когда внутри немного горело и наступило раскрепощение, язык развязался, Мазоня обнял Сердюка за плечи, подмигивая едкими глазами.

— И почему мы с тобою раньше не сошлись. Ведь у нас много общего.

Они доверительно посмотрели друг другу в глаза. Никакой натянутости и подвоха…

Выпили еще. Смеркалось, и они вышли на воздух. Пока прошлись по лесной тропке и покурили, наступила безглазая темь. Мазоня вспомнил детство.