Короли преступного мира

Следователь сидел в кабинете прокурора и докладывал о нитях, которые вели к Сомову.

— Ты уверен?

— Уверен.

— Конечно, Сомов… Это было бы здорово, процесс века! Сколько бы он за собой номенклатуры потащил… Но в таких случаях всегда существует много «но»…

— Да нет никаких «но»!.. Сомов в наших руках: тем более я понял, убедился сам, как ненавидит его Мама.

Прокурор нахмурился.

— Да, ты поработал славно. Так что, завершишь дело, на недельку поезжай… Куда душе угодно! В Крым, на Кавказ…

Как-то особенно запищал телефон. Прокурор по-сановному медленно взял трубку, недовольный тем, что его прервали.

Лицо его исказилось и побледнело.

— Что? Не может быть… Ну как же так! — И выругался матом.

Они, прокурор и следователь, дикими глазами смотрели друг на друга.

— Я не верю, — поняв в чем дело, по-детски пролепетал следователь.

— Гуд-бай, мой мальчик! Она отравилась.

45

Сомов узнал о Маме на пути в гостиницу, машинально купив газету. Схватил глазами небольшую криминальную заметку и почувствовал, как тело стало ватным: с минуту он стоял на месте, с трудом переваривая столь драгоценную информацию.

«Все… Мамы в живых больше нет…»

Какое-то странное самочувствие — печаль, пустота, горечь спутались с глубоко зарытой радостью: неужели так просто освободила она его? Так просто. Взяла вот — и ушла в тот мир… И теперь он плевал на следователя… Да и на прокуратуру плевал… Хотя… Что-то они на него уже накопали. Во всяком случае, постарались накопать. Но ведь многое уже в прошлом. По ту сторону реки. Впрочем, новый Сомов — это уже не тот Сомов, которого знала Мама. Да и все ли она знала?

Вечером Сомов уезжал в Москву. Спокойствие медленно возвращалось к нему. А когда приехал домой, тут же позвонил следователю.

— Это хорошо, что позвонили, — обрадовался следователь.

— Я человек слова, — заметил Сомов.

— Тогда приезжайте. Я жду.

В голосе следователя уже нет прежних ноток плебейского превосходства и легкого пренебрежения… Собственно, мол, дело-то за ордером на арест… «Ну ладно, походи, походи, я еще разрешаю, но песня твоя спета».

Валерий Петрович воспрянул духом: не видать тебе, стерва, сомовых потрохов — крючок маловат!

А следователь действительно был другой. Ни словом не обмолвился о Маме, вежливо предложил сесть: «Как съездили?», и уже просящим тоном, как бы между прочим, заметил:

— Вы, кстати, написали? Все, как говорили?

— Нет, — спокойно сказал Сомов.

— Почему?

— Я не знаю, о чем мы говорили. Мне нечего писать.

— Вот как. — Следователь побагровел, но быстро взял себя в руки. — Конечно, зачем — Мамы нет. Она, к сожалению, отравилась. Я понял, вы это узнали из поспешной информации газет.

— Собственно, меня это не волнует. Бог с ней. Она заслужила то, что хотела.

Следователь сожалеюще посмотрел на Сомова.

— В вас нет ничего человеческого… Это же ваш друг. Близкий, родной по духу человек.

— Майор, кончайте словоблудие. У вас есть ко мне конкретные вопросы? Если нет, я занят: у меня, как и у вас, служба. Я занят, готовлю материалы для Госсовета.

— Конечно, для Госсовета… Не давите на меня, господин, товарищ Сомов. У меня много к вам вопросов, но потом…

— Тогда подпишите пропуск, да я пойду.

— Нет, не пойдете. Вместо пропуска ордер на арест…

Сомов нагло и со злостью взглянул на следователя.

— Мелко плавали, молодой человек…

— Я знаю, вывернетесь. Это вам не впервые. Посидите здесь, я сейчас.

Следователь прошел в соседний кабинет и, нервничая, позвонил прокурору.

— Он уйдет. Понимаете, он уйдет — и навсегда. Нужен ордер на арест…

— Арестовать никогда не поздно, — сказал прокурор, почесывая затылок. — Но если мы ошибемся, арестуют нас… и допрашивать будут нас… Пойми, голова садовая. Улики Мамы потеряли вес, а весомых — увы, у нас нет, дорогой коллега…

— Что же делать?

— Подписать пропуск.

— Не могу.

Следователь тяжело дышал; он понимал, как рушилось все; он хотел еще что-то сказать прокурору, но тот отвлекся на телефонный звонок…

— Вот что, — вдруг резкий голос прокурора оглушил следователя. — Думать надо было раньше, а теперь отпускай. Выше головы не прыгнешь…

Следователь пытался возразить прокурору, да тот повесил трубку, и короткие телефонные гудки отрезвили его.

Он, пошатываясь, вернулся к себе в комнату. Сомов спокойно просматривал газету.

— Где ваш пропуск? — обиженно спросил следователь. — Я его подпишу… Но… Мы к вам вернемся.

Сомов презрительно-свинцовым взглядом смерил следователя.

— Но… Мы с вами больше никогда не встретимся. — И горделиво добавил: — Прежде чем работать в таком солидном учреждении, как госбезопасность, надо научиться элементарной добросовестности.

Не прощаясь, Сомов повернулся к двери и вышел. Следователь стоял посреди комнаты и тер себе виски: у него разламывалась голова.

46

На Новый год Мазоня ждал Альберта. Разговаривая с ним по телефону, он строго наказал: «Приезжай! Хоть на один день, но все равно приезжай». Альберт и сам соскучился…

Мазоня встречал его вместе с Зыбулей. Альберт сразу увидел их, мерзнувших на перроне. Мазоня обнял и расцеловал Альберта в раскрасневшиеся щеки.

— Не балуешь ты нас, студент…

Альберт оправдывался: