Короли преступного мира

К этому шагу Мазоня шел тихой сапой. Теперь, когда идея созрела, когда вес и силы стали реальны, он шел ва-банк. Все было хорошо подготовлено: на рынках города, в дирекциях сидели свои, верные люди. Мазоня знал слабинку рыночной мафии — в ней раздоры, и прибытие из Москвы Барсука, которого кодла полностью не принимала, было ему на руку.

День за днем Мазоня приближал этот час. И вот, кажется, он настал…

…Застолье в кафе «Бриллиант» не ладилось. Барсук и его дружки, изрядно накачавшись (пили только водку), занимались легкой перебранкой. В эту недобрую минуту и заявился Сиксот.

Его встретили одобрительным пьяненьким шумком. Сиксот, выпив штрафную, бледнея, с трудом изложил цель своего визита.

По залу словно продул сильный сквозняк. Рыночная команда чего-то недопонимала. Кто? Мазоня? Потребовали Сиксота повторить. Он что-то мямлил, но все почувствовали надвигающуюся грозу.

Барсук, лицо в глубоких шрамах, будто распахали, вскочил с места. Еще благодушно настроенный, он похлопал по плечу Сиксота.

— Брось эту ерундовину. Хочешь, мы твоего Мазоню повесим за… Или сделаем из него петуха…

В зал ворвался боевик.

— На улице драка! Хамло Мазони окружили кафе.

Барсук хорохорился.

— Дурак из Южной Африки. Какие еще боевики Мазони?

С треском рухнула рама. В зияющем окне, откуда ударил морозный холод, показался человек в кожанке с автоматом.

— А ну, по одному к выходу, падла!..

Стрельбы не было, но захваченные врасплох барсуковцы ошалело искали выход; многие боевики Барсука владели и каратэ, и рукопашным боем, так как вербовались в основном из солдат-десантников, и потому сопротивлялись с остервенением.

В кафе потух свет, и драка, разрастающаяся в фойе, где били друг друга чем попало, выхлестнулась наружу.

Зыбуля с хлопцами из конторы был в засаде; и, когда барсуковцы стали одолевать, он выбросил клич:

— Братва, наших бьют!

С гиком накачанные подростки рванули в гущу, и перевес в драке сразу перешел на сторону мазонцев.

Барсук, не теряя своих из виду, бился с небывалой ловкостью; в его руках оказалась цепь, которой он самозабвенно гвоздил мазонцев; одурев от драки, размазывая по лицу густую кровь, он не чувствовал ни боли, ни страха, хотя минутой раньше кто-то сзади оглушил его железным прутом.

Зыбуля нащупал Барсука, и теперь его задача была — не упустить гада. Около Барсука сжималось кольцо и тому становилось все труднее отбиваться. Может быть, его и прикончили бы, несмотря на барсуковскую изворотливость, но территория кафе со всех сторон была окружена милицейскими машинами.

— Менты! — Срывающийся голос потонул в темноте.

Сразу вспыхнули фары машин, освещая дерущихся. Драка ослабла, потеряла силу — боевики обеих сторон стали разбегаться. Но Зыбуля еще продолжал цепко держать в кольце Барсука, не давая ему улизнуть. Подскочили омоновцы — Зыбулю и его приспешников как ветром сдуло; Барсука же быстро скрутили, надели наручники. Он стоял покорно, покачиваясь и сплевывая сгустки крови: кажется, ему выбили зубы.

Размеренной походкой приблизился майор Митрофанов, презрительно оглядел Барсука.

— Что же, Барсук — опять ты!

— От судьбы не уйдешь, начальник, — скривился Барсук.

— От судьбы не уйдешь, — незлобно повторил майор. — Между прочим, говорят, за тобой должок водится.

— Разве примажут… Сбегу на Аляску.

Митрофанов засмеялся. Барсук хрипло выдавил:

— Веди, начальник, мне все равно.

48

Еще с раннего утра на городских рынках что-то случилось. Это было заметно простым глазом и для тех, кто продавал, и для тех, кто покупал… По рядам шастали новые молодчики. Вроде в тех же куртках и в тех же спортивных костюмах. Но это только казалось. Теперь вместо черных лакированных мелькали куртки рыжие и коричневые. Их носили шакалы, привозя главным образом из Китая. Еще шакалы на лацкане куртки любили большие пластмассовые значки: «Я пью пиво». Недаром их прозвали «пивовары».

Вот они-то и оккупировали рынки. Мазоня был доволен: шакалы оказались надежными партнерами. Война, которая началась против старой рыночной мафии, была скоротечной. Наибольшее сопротивление встретили лишь на Центральном рынке: здесь драка со стрельбой возникла прямо в центральном, с большими перекрытиями, зале. Истошно орали разбежавшиеся базарные клухи. «Ой, господи, конец света»! Кудахтали бесхозные куры, сыпались по цементному полу розовощекие яблоки и южные помидоры…

С барсуковцами расправились круто. Они теперь вроде как «вне закона». Их уже хитро вылавливали на улицах и по-страшному били.

Правда, потом была еще одна заваруха. Последние «рыночные силы» попытались дать ответный бой возле старого рынка. Но не получилось… Мазоновцы легко раскидали жидкую, трусливую толпу боевиков. Барсуковцы, побитые и униженные, бежали с поля боя…

По городу поползли слухи: мол, были бронетранспортеры и чуть ли не рота автоматчиков, одетых под ОМОН.

Тем временем Барсук сидел в милиции. На десятые сутки его неожиданно освободили, на прощанье предупредив, чтоб он убрался из города в двадцать четыре часа…

Барсук, видимо, уже знал о рыночном разгроме и, понимая, что его ждет, исчез бесследно.

Можно «навешивать лапшу на уши».