Короли рая

Строго говоря, насилие в день Праздника Весны не было святотатством, но близко к этому, и Эллеви требовалась минутка на размышления. Казалось возможным простое шкурничество. Кто-нибудь не особо влиятельный мог нанести удар, пока вышестоящие празднуют. Но более вероятно, один из вождей в зале отдал своим доверенным вассалам приказ совершить налет на землю, корабль или караван кого-то из врагов, дабы впоследствии заявить: «Я тут совсем ни при чем, я был на пиру!»

Эллеви с рассеянным взглядом жевала волокнистый кусок хряща, погруженная в мысли о честолюбивых матронах и безрассудных воинах, когда услышала громкие голоса в дверях. Она проигнорировала их. Затем услышала шаги на половицах, но не потрудилась взглянуть. Лишь когда чистые половицы забрызгала грязь, Эллеви вздрогнула, проследив за источником оной и увидев грубые женские ботинки, изгвазданное ученическое платье и простую шаль, затем симпатичное, несмотря на шрам, лицо юной женщины с растрепанными ветром волосами. От нее несло кровью и лошадью.

– Как это понимать?

Гости притихли при этом вторжении, но при звуке голоса Эллеви умолкли. По бокам от юной женщины стояли окровавленные воины, которые робко оглядывали зал, как будто не меньше остальных были удивлены, что стоят здесь перед Матриархом. Но девушка в грязных ботинках выглядела спокойной и уверенной.

– Госпожа! Меня зовут Дала. Я была ученицей при Кунле, Верховной Жрице…

– Мне все равно, кто ты такая. – Эллеви моргнула и почувствовала, как прилила кровь к щекам. Что бы это ни был за вздор, она положит ему конец… Невероятно, но девица говорила громче нее:

– Госпожа, на Юге мятеж. Верховная Жрица Кунла и сама Законовещатель убиты.

Эллеви подавила порыв встать и разгневаться, так как важен контроль, а слова девушки удивили ее. Лучше бы разрядить обстановку и обсудить это наедине.

– Дитя, кто-то мерзко подшутил над тобой. Законовещатель Бодиль совсем недавно писала к…

Девица сунула руку в свою засаленную пеньковую суму, и на пол шлепнулись влажные куски красной плоти. Эллеви вытаращилась. Она узнала отрубленную голову Законовещателя Бодиль, казалось, воззрившуюся прямо на нее запавшими глазами, с открытым зияющим ртом и фиолетовой раздавленной шеей выше линии разреза.

– Я видела, как она умерла, – сказала Дала, – я видела, как Букаяг раздавил ей горло на священной скале, а затем голыми руками убил Верховную Жрицу Кунлу. Но от нее мало что осталось, чтобы опознать.

При этих словах женщины в ужасе прикрыли рты, хотя, как показалось Эллеви, Вальдайя улыбнулась.

– Тогда – святотатство. Чудовищная трагедия, за которую убийца будет вечно пылать в недрах Горы. Но всего лишь злодеяния дикого пса и его своры дворняг. Это не бунт.

Она ждала, и девица не сдвинулась с места и не дрогнула. Более того, она выглядела так, будто хотела снова заговорить, но в конце концов благоразумно придержала язык. Вот и хорошо. Знай свое место, а не то, Богом клянусь, я отдам тебя самому грязному, низшему слуге Ордена в качестве рабыни.

– Орден не отвечает за соблюдение закона. Мы толкуем, мы создаем. – Эллеви поерзала в кресле и помолчала. – Менее чем через две недели состоятся выборы, и к этому времени мы назначим новых Законовещателя и Верховную Жрицу Юга. Мы предупредим долинных вождей, чтобы они задержали этого разбойника…

– Это долинных-то вождей? – Дала перевернула свою сумку, и на пол шлепнулось еще больше кровавых кусков плоти; один гротескно отскочил от головы Бодиль и откатился в сторону. – Люди Букаяга убили их в бою и рассеяли их воинов. Мы бежали из Алвереля в хаосе. Насколько мне известно, город полностью захвачен.

– А ну слушай, когда говорят старшие!

Эллеви встала, не веря своим ушам, взбешенная новой помехой и обеспокоенная кровью и звуками этого непотребства, – и мигом пожалела о вспышке гнева. Она оглядела зал, видя испуганные или растерянные взгляды даже у мужчин – и самодовольный, злобный взор Вальдайи.

Если б не эта глупая девчонка, она бы выяснила подробности частным образом, негласно, и отправила Северных вождей на Юг, посулив им землю, женщин или серебро. Но она не могла просто самоустраниться, не сейчас. Обязанности и сферы полномочий вождей были четкими и обособленными, а мужчины имели собственные методы выбора новых лидеров. Она не могла просто назначить новых вождей, равно как и потребовать, чтобы окружающие воины ввязывались в произошедшее. Вооруженных «бунтов» не было уже сотни лет. И она не может публично просить этих мужчин о помощи, ведь это не только сочтут проявлением слабости – они могут отказаться. А если они откажутся, что это будет значить?

– Этот Букаяг подобен заразе. Его нужно остановить.

Эллеви едва могла поверить, что эта девица имеет наглость продолжать. Она почувствовала, как ее лицо краснеет, когда та вновь заговорила, но не остановила ее.