Короли рая

– Да. Капитан – хороший, верный мужчина и отец, и вам не следовало причинять ему вред. – Она бросила свой тяжелый мешок на пол, затем медленно отошла и приблизилась к сидящим.

– Сказал же тебе, я никогда не слышал о…

– А теперь ты солгал дважды и покалечил хорошего мужчину, и это единственное, что я о тебе знаю.

Зрение затуманилось, и Дала испугалась, что хлопнется в обморок. Веки мужчины поднялись, его голова откинулась назад, и девушка уставилась ему в глаза. – Возможно, я зря трачу свое время.

Она развернулась и пошла обратно к своей сумке и двери, и молилась, шагая так медленно, как только могла, не выдавая себя.

Мужчина безмолвствовал. Она считала каждый длинный шаг, и когда вновь коснулась ладонью железного кольца, подумала, что допустила жуткий промах; время замедлилось до ударов сердца и покашливаний, когда все ее планы сошлись на единственной ставке.

– Чего ты хочешь?

Она испустила выдох. А когда наконец оглянулась назад, то призвала любовь к своим братьям – искреннюю веру, которую питала к заблудшим мальчикам и ущербным мужчинам, – и пожелала, чтобы он увидел и поверил в это.

– Я хочу вам помочь.

Он фыркнул. – Нам не нужна твоя помощь. – Он вытянул руки, как бы обводя ими дом. – Вождь Сурэн дает нам то, что нужно. Наполняет нам чаши и животы. – Он покачнулся и махнул в ее сторону дымящейся трубкой. – Орден… Орден делает мужчин рабами. – При этом он отпил из бурдюка в другой руке, и мужчины поддержали его.

Дала и не рассчитывала, что будет легко. Она убрала волосы назад и перебросила их через плечо, дабы выиграть время, наблюдая, как глаза мужчин следят за ней, будто собаки за палкой.

– Твой великий вождь пирует с тобой в своем зале? – Она помолчала, видя по их реакции, что сделала удачный выбор. – Знакомит тебя с дочерьми своих слуг? Интересуется, не хочешь ли ты серебра или чего-то еще, кроме этого яда? – Она указала на бочонки, затем смягчила тон. – Проявляет к тебе хоть малейшее уважение?

Говорящий исподлобья смотрел на нее, как на дурочку, но ничего не сказал, а многие мужчины воззрились себе под ноги.

– Как твое имя, сын Имлера?

– Мое имя, – его лицо исказилось. – Мы «ночные люди», Госпожа. Мы – крысобои, навозные фермеры и копатели канав. Мое имя ничего не значит. – Он сделал тяжелый шаг вперед и моргнул, глядя на нее. – Я не обзаведусь детьми и умру, не оставив памяти. Таков порядок вещей. – Он сделал большой глоток, и снова другие мужчины повторили за ним.

Его слова и нрав… Он как будто вождь.

Должно быть, он был каким-то образом научен или годами наблюдал за состоятельными людьми. Он делал паузы, выделяя нужные слова и звуки для пущего эффекта, жестикулируя и выжидая, пока не завладеет вниманием своих приверженцев. Даже Дала не могла отвести взгляд и видела, что другие мужчины не испытывают нужды говорить – что они доверяют ему озвучивать их возражения.

Он камень на краю утеса, и его падение обрушит остальных. Он единственный, кто мне нужен.

Она ждала, пока молчание не растянулось до неловкости. Теперь она успокоилась, зная в глубине души, что богиня привела ее сюда, к этому человеку, в этот миг.

– С моей помощью все может измениться. Однажды вы станете ходить по улицам, вселяя страх и уважение в других мужчин, а боги узнают ваши имена.

«Вождь» ночных людей сморщил покрасневшее от выпивки лицо, затем фыркнул. Он опустился в кресло и отпил снова, рыгнув, когда попытался заговорить.

– У нас… нет богатства, кроме этого. – Он поднял свой винный бурдюк. – Нам запрещено носить оружие – да и никто из кузнецов нас не пустит к себе в мастерскую. Мы не можем драться в поединках с другими мужчинами, потому как ни один человек чести не согласится. – Некоторые из сидящих начали разговаривать между собой, как будто помеха исчезла, и говорящий злобно оскалился: – Итак, скажи мне, жрица, кем бы ты к чертям ни была и зачем бы сюда ни пришла, как мужикам вроде нас заслужить славу?

Дала схватилась за угол сумки и перевернула ее, высыпав тяжелые, обернутые тканью клинки-саксы и кинжалы с костяными рукоятками, которые истязали ее плечи. Стук металла о дерево заставил всех умолкнуть; Дала наклонилась и подняла один из матерчатых свертков, держа его так, чтоб видели мужчины. Те уставились во все глаза.

Свет факела пробился сквозь отверстия поднятой Далой маски. Она купила эти крашенные в черный куски ткани у портного Джучи, затем добавила большие прорези для глаз и пришила лоскуты ткани наподобие воротников. Быть может, она купит еще ткани у других портных и сошьет перчатки, куртки и штаны. Но пока сойдут и маски. Человек, одетый таким образом, будет почти невидим во тьме.

– Я ничего не говорила о славе. Я говорила, что вы будете внушать страх.

В другую руку она взяла клинок и подняла его, согреваясь от самодовольства; глаза мужчин следили за ней.