Короли Севера (СИ)

— Хорошо. Иди. Разберешься, возвращайся, мы будем готовы, — сказала Ветка.

— Вы, все трое, увлечены друг другом, — и человек очень искренне, немного лукаво улыбнулся, — но когда Перворожденные так заняты, кто-то должен проявлять осмотрительность…

Ветка хотела одернуть Эстеля… и передумала. Только улыбнулась и слегка кивнула.

И когда человек вышел, сплела пальцы на столе возле глиняной чашки с отбитой ручкой, наполенной отваром Радагаста, и посмотрела.

Это был тоже не простой взгляд, а невольно заимствованный у Трандуила — именно по принципу «с кем поведешься, от того и наберешься».

Эйтар был собран и заинтересован, Тауриэль сидела как на гвозде.

Взгляд имел целительное и волшебное влияние. В прежние времена Ветка и на себе его действие многократно испытывала.

Еще через миг Тауриэль заговорила. Сама, без вопросов.

— Я отлично понимаю, куда и каким образом я уронила свою честь и честь Кили! Но и вы! Эйтар, она твоя Повелительница, как ты мог так оскорбить Владыку! Как… ты сам — как так можно! Еще вчера… и уже сегодня… кто ты после этого…

Ветка подняла руку — остановила Эйтара, который собрался то ли возразить, то ли выскочить отсюда прочь, и неспешно произнесла:

— Он не оскорбил. Он спасал и исполнял долг телохранителя. Но если ты хочешь знать больше, между нами не было и не может быть близости. Мои чувства к Трандуилу — истинные, и измена хроа неприемлема.

— А я вот такая неправильная! — выкрикнула Тауриэль. — Мне стыдно перед принцем, но я даже не вспомнила о нем! Ни с орками, ни с… — и осеклась.

— Нет, ты отлично все помнила, — сказала Ольва. — Просто твое сердце остыло, а твоя беспокойная за… душа ищет новых рубежей. И не забудь про зелье. То, что тот самый день прошел и твое тело восстановилось, не значит, что зелья не было. Это такая штука, о которой придется помнить какое-то время. Проявлять внутреннюю дисциплину. Отличать собственное от чужого. Понимаешь? Не оскорблять друзей. Не разочаровываться в них, не разобравшись, в чем дело. И если ты хочешь быть поистине храброй, ты не будешь избегать разговора с Кили, встречи с ним. И только затем отправишься туда, куда хочешь. И кстати, между вчера и сегодня ты сказала Эйтару, что будешь искать Леголаса.

— Ольва… и ты… Эйтар… поймите, — Тауриэль закрыла ладонями лицо. — Это так сложно. Леголас… Кили. Мы же росли все вместе, Эйтар, ты помнишь? И я так удивилась, когда вдруг много позже Леголас открыл в себе любовь ко мне… я видела в нем брата. Как и в тебе. Я так думала. Оказывается, все может быть иначе. Все. И даже с братом можно… ох. Я не хотела сделать Леголаса несчастным и убегала из Леса — то просто убегала, то с Кили. Я…

— Погоди, — сказал Ветка. — Пока не наговорила лишнего. У людей есть такое — влюблен или люблю. Это разное. Влюблен — хочется быть вместе, петь и бежать в закат, а еще обняться покрепче. И мы обычно разрешаем себе это. Но такое волнение крови затем проходит, хотя может возвращаться после разлуки и потом снова безболезненно… или не безболезненно… уходить. А люблю — это когда набегавшись в закат, ты понимаешь, что готов делить с другим любые радости и беды, быть рядом в любом случае, и нет ничего драгоценнее, чем его благополучие — раньше, чем свое.

— Как же вы отличаете? — прошептала Тауриэль.

— Иногда с трудом. Не сразу. Иногда не отличаем. Так и маемся.

Невольно Ветка подумала о Торине. Да, до сих пор так и не отличила, что же было тогда… с ним.

— Ты, может, почувствовала сейчас, что влюблена в Эйтара.

Эйтар шевельнул ушами. Ветка помнила по Мэглину, что это есть признак сильнейшего душевного волнения.

— Может, зелье дало тебе возможность не только думать хроа, телом, и желать, как желает всякая женщина, а именно чувствовать, как человек. А может, ты всегда так чувствовала. Вы же не одинаковые, как грибы в лесу. И ты, Тауриэль, ты особенная.

Тауриэль смотрела в доски стола.

Потом заговорила.

— Я считала, что я очень плохая, грязная. Поэтому убегала, хотела стать разведчиком Дальних Пустошей, даже с Глорфиндейлом просилась в его странствия. В ответ он сказал мне, что мне еще надо стать собой, а он в основном сидит в своей лачуге в Ривенделле и пьет, если не нужно ехать на подвиг. И это его выбор сейчас. И компания ему не требуется…

Эйтар и Ольва молчали.

— Я правда влюбилась в Кили. Еще и потому, что он… наугрим. И принц. Стать принцессой Эребора… а не просто… быть какой-то… это все так… заводило. И еще я подумала, что могу избавить Лес от себя. И себя — от себя. Правила и обычаи эльфов давили и давят на меня, как каменная плита… и все эти дела, сватовство, свадьба, Полуденный приют… правда заняло меня на время — и дало радость. Но… я не смогла стать гномкой… и там своих правил оказалось предостаточно…