Короли Вероны

— Я воспитываю их вместе, наследника и незаконного сына, — сообщил он астрологу. — Так между ними никогда не возникнет вражды.

— Очень мудро, ваше величество. Однако мне это известно. Шпионы хорошо работают.

Король засмеялся и отослал детей спать. На самом деле Игнаццио вовсе не считал мудрым подобный способ воспитания. Когда он увидел мальчиков вместе, у него прямо руки зачесались составить их гороскопы, и он едва сдержался, чтобы не спросить Федериго, когда родились его сыновья…

Король-регент хлопнул в ладоши.

— Итак, на чем мы остановились?

— Я как раз хотел рассказать о своих путешествиях. — Сделав очень небольшой глоток вина, Игнаццио попытался отделить новости от слухов. — Начну с самого отдаленного уголка земли. Некий шотландский варвар по имени Эдвард Брюс только что принял ирландскую корону из рук ирландских дворян, так что теперь он может присоединить слово «король» к своему титулу.

— Значит, появился шотландский король? — рассмеялся Федериго. — Англичане, наверно, волосы на себе рвут с досады!

— Вообще-то большинство англичан беспокоят дела, творящиеся у них под носом. Когда я был в Лондоне, все говорили исключительно о непрерывной вражде Эдварда Второго с неким графом…

— С Ланкастером? — предположил король.

— Да, и с остальными лордами-духовниками.

— Что ж, на самом деле именно они управляют страной, — кивнул Федериго, красноречиво раскинув руки. — Так было, так будет. А что происходит во Франции? Новый король уже умер? Проклятие сразило его?

Игнаццио всегда всерьез воспринимал проклятия, однако, чтобы доставить удовольствие королю, выжал улыбку.

— Нет, пока жив. Но уже начались бунты, и на улицах что ни день, то потасовка. Говорят, казна пуста, а следствие по состоянию финансов явно закончится повешением большинства советников покойного короля. Чтобы поправить финансы, Луи женился на венгерской принцессе. Я слышал, они ожидают появления наследника.

От новостей из Франции Игнаццио перешел к новостям из Норвегии, касавшимся нового способа ковки, затем — к новостям из Брюгге, относительно торговли шерстью.

— Я потрясен, — сказал Федериго. — Что скажете об Испании?

Разумеется, регент уже знал о том, что племянник испанского короля собирает армию под предлогом похода на Гранаду. В последний момент, однако, армия поменяла курс и направилась к приграничной крепости Тискар.

— Говорят, — продолжал Игнаццио, — что короля куда больше волнуют вести из Египта.

Федериго внезапно посерьезнел.

— Какие именно вести?

— Султан Мухаммад аль-Назир наконец закончил рыть канал, а точнее, канаву между Александрией и Нилом.

— Боже правый! — Король-регент несколько секунд тер подбородок, что должно было выражать напряженную работу мысли. — Выходит, он теперь опасен для купцов Средиземноморья!

— Да. По крайней мере, так считают ваш брат и король Испании. Говорят, что на строительстве канала каждые пять лет погибали сто тысяч человек.

Эта последняя новость явно оказалась важной для Федериго. Король расслабился и дальше слушал вполуха. Игнаццио решил, что вполне расплатился за ужин.

Впрочем, король был не настолько груб, чтобы сразу попросить астролога убраться вон. Они еще обсудили новые тенденции в живописи — например, те, что задает художник из Сиены, на котором все просто помешались. Зовут его Симоне Мартини; он недавно закончил картину под названием La Maesta, изображающую Мадонну с Младенцем. Мартини уже сравнивали с Джотто.

— Насколько мне известно, — заметил Игнаццио, — сам маэстро Джотто в ответ на такие сравнения только горько смеется.

— Правда? А я вот никогда не видел работ маэстро Джотто. Вы бывали в часовне Скровеньи в Падуе?

— Нет, не доводилось. Но я видел фрески Джотто в Вероне. Настоящие жемчужины его творчества! Знаете, — добавил Игнаццио, — я недавно слышал, будто маэстро вернулся, чтобы написать фреску для фасада. На ней будут изображены поэт Данте и его покровитель Скалигер.

— А вот это скверно! — воскликнул король, тряхнув головой и воздев руки в деланом испуге. — Фрески на фасадах долго не живут. Ничего: по крайней мере, и на Кангранде появятся пятна. А то все только о нем и говорят, об этом Борзом Псе. Право, с тех самых пор, как он разгромил падуанцев, других новостей и не услышишь. А что он натворил в Кальватоне! И это человек, который о собственной чести всем уши прожужжал. Видите ли, мы, сицилийцы, чувствуем родство с падуанцами. Именно падуанец Антонио явился на Сицилию и стал святым. До отъезда вы обязательно должны побывать в его святилище.

— Обязательно побываю, — пообещал Игнаццио. Он взял за правило посещать святые места и церкви в каждом городе, в который его забрасывала судьба. Слишком многие считали его искусство колдовством и дьявольщиной, так что Игнаццио изо всех сил старался развеять эти предубеждения.

Последние слова Федериго, а также пустой графин следовало считать намеком на окончание аудиенции. Чтобы обеспечить полную доходчивость, король-регент произнес:

— Надеюсь, у банкиров вы выяснили все, что хотели.

— Увы, лишь то, что они могли сообщить. — Игнаццио сделал грустное лицо. — А толку никакого.