Короли вкуса

Кто-то отравил Ильичева. Предположим, этот человек не идиот. Он постарался сделать все так, чтобы на него не подумали. Этот человек имеет доступ к кухне и сильное желание устранить Ильичева. А кроме того, он грамотно подставляет Загорцева. Прекрасно понимая, что пакета со следами порошка полиции будет более чем достаточно. Дело сделано. Тылы прикрыты…

Стоп.

Тимофей остановился и нахмурился.

Вот и он тоже начинает видеть в услужливо рассыпанных кубиках тот узор, который хочется. А ведь у него нет заключений экспертизы. Мало ли, что могло быть в том пакете. Вероника сказала – белый порошок, и, разумеется, первое, что приходит на ум, – яд. И как-то забывается, что Загорцев – повар. Мука? Сахарная пудра? Сода? Миллион других вещей, незаменимых на кухне?

– Это будет непросто, – прошептал Тимофей. – Никакого доступа к материалам следствия, но… О’кей, давай пока просто предположим, что в пакете все-таки был яд. Ведь если… Я – Загорцев, повар, положивший в карман пакет из-под муки. Какой-то особый пакет, который достался мне в наследство от прабабушки и который я ни за что не выброшу. Полиция достает этот пакет, и – что? Что я скажу? Я скажу: «Что? Это мука, это мой пакет!» А если я отрицаю, что пакет мой, – значит, либо действительно впервые его вижу, либо я все-таки кретин…

А что, если в пакете был не яд? Как насчет наркотиков? Кокаин, чтобы взбодриться? Неспроста Вероника назвала этого парня Живчиком…

Тоже вполне себе вариант. Но если так, то линия Загорцева ведет в никуда. Пока нет категорических свидетельств обратного, лучше все-таки принять за рабочую версию, что в пакете был именно яд. А там – посмотрим. В конце концов, даже исходя из неверных предпосылок, можно получить важную информацию.

Тимофей с интересом посмотрел на телефон, который держал в руке. Будто с трудом вспомнил, что это за предмет и как им пользоваться. Разблокировал, зашел в список недавних разговоров, нажал вызов.

– Служба точного времени, – через четыре гудка ответил сонный голос. – Сейчас два часа тридцать семь минут ночи, сукин ты сын.

– Ты потеряла кольцо.

– Чего? – С Вероники махом слетели и сон, и желание нести непродуктивную чушь.

– Не очень дорогое, но важное как память, – пояснил Тимофей. – Скорее всего, уронила где-то в студии. Это даст тебе повод вернуться туда и поговорить с людьми. Меня интересует, как были связаны Ильичев и Загорцев помимо шоу. Не было ли у них каких-то других общих дел.

Пауза. Зевок. Потом – обреченное:

– А Загорцев – это кто?

– Живчик. Которого вы со следователем обвинили в убийстве Ильичева. Мне нужна связь между ними.

– Ты все-таки думаешь, что это он?

– Нет. Я думаю, что убийца – человек, который ненавидел обоих, но Загорцева все-таки чуть меньше. Поэтому одного он убил, а второго всего лишь подставил. Может быть, кстати, ты обронила не кольцо. Просто что-то такое, что жаль потерять, но устраивать большой переполох все же не будешь. Прояви фантазию.

Тимофей сбросил вызов, не дожидаясь ответа.

Он ведь не задавал вопросов.

17

– Ну где ты там, блин?!

Дежавю: Вероника снова переминалась с ноги на ногу, стоя перед турникетом на первом этаже киностудии. Казавшийся гениальным план – проникнуть внутрь, просто-напросто приложив к турникету притыренный втихаря пропуск, а дальше действовать по вдохновению, – обломался в пункте ноль. Пропуск не сработал. На турникете горел красный огонек, створка, перекрывшая проход, застыла, как каменная.

– Это же гостевой у вас? – взглянув сначала на то, как Вероника, шипя сквозь зубы ругательства, шлепает пропуском по считывающему окошку, а затем на карточку в ее руке, спросил охранник. – Так они только один день действуют. Договаривайтесь, чтобы новый выписали.

«Договаривайтесь»… Было бы с кем!

С полчаса Вероника дозванивалась до Вована. Его, в отличие от Вероники, которая даже примерно не могла предсказать, когда понадобится Тимофею в следующий раз, находиться на связи постоянно никто не обязывал. Вован мог позволить себе даже такую роскошь, как отключать телефон, пока спит. Или перезванивать через час-два – уж Веронике так точно.

– Алло, – раздался наконец в трубке заспанный голос. – Ты сдурела, что ли? Такая рань…

– Одиннадцать тридцать, але! – возмутилась Вероника. – Хренасе, рань.

Вован зевнул.

– Скинь мне контакты Агнии, – потребовала Вероника.

Вован зевнул еще раз.

– Вов! Ты там опять заснул, что ли? Слышишь меня?

– Да слышу, слышу…

В трубке пиликнуло.

– Готово. А зачем тебе Агния?

– Она мне очень понравилась, – с придыханием проговорила Вероника. – С тех пор как увидела, только о ней и думаю! Спасибо, Вов. Ты настоящий друг, – и положила трубку.

Мстительно подумав, что уж теперь Вован точно фиг уснет.

– Не уверена, конечно, что твою сережку получится найти, – сочувственно сказала Агния, когда, спустя сорок минут после Вероникиного звонка, подошла к турникету.

– Да я сама не очень верю. – Вероника вздохнула. – Но попытаться обязана. Мамин подарок, сама понимаешь.

Агния, изобразив лицом понимание, покивала.

– Как у вас вообще? – Они шли по знакомому коридору, направляясь к знакомому павильону.