Коромысло Дьявола (СИ)

Гастрономический и кухмистерский мир в семье Ирнеевых сохранил все тот же незаменимый дядя Гена, посоветовавший племяннику Фильке поступить на службу к сестре Ленке младшим поваренком и подсобником.

— Смотри и учись, Филька. Только мужчины бывают настоящими поварами…

Ленка успокоилась, получив в безропотные подмастерья того, кем можно распоряжаться и помыкать на кухне без риска схлопотать затрещину — то от матери или подзатыльник — а это от отца.

"Пускай нынче попляшет Филька-недоносок!"

— Тебя как, придурок, учили картошку чистить?..

Но в домашнюю стряпню и кулинарное искусство Филипп через пару лет втянулся. А затем досконально и дотошно вник в гастрономические технологии, мало чем отличающиеся от информационно-кибернетических и от мелкосерийного индустриального производства.

Так вот. Когда б готовить, как положено, но из того, чего под руку подворачивается, то получается дешевый "опель-кадет". Если прикинуть что к чему — народный автомобиль "фольксваген".

Когда же берем продукты кондицией и стоимостью повыше, выходит крутой "мерседес". Тогда как из сырья и комплектующих высшего качества "премиум" при соблюдении условий техпроцесса на выходе обязательно получается "порше" или "астон-мартин".

И, наоборот. Когда б жестко не соблюдать абсолютных технологических норм и микронных допусков, да и сырье не очень, то пирожок получается малость не того, вроде "жигулей".

Ездить, конечно, можно, и как бы кое-как съедобно. Но никак не сравнить с удовольствием и удобством поездки на дорогом "ягуаре" или на "линкольне".

"Женщинам этого понять не дано по жизни, поэтому они нас кормят "запором" или "зубилом". Ни вкуса, ни вида…

Баба, она в технологиях — ни уха ни рыла, ни рогов, ни копыт…

Ленка даже холодец толком сварить не может. Куда ей, дуре-бестолковке, как должно, запечь баранью ногу…"

Сказать по справедливости, за воскресным обедом Филипп отдал должный решпект и уважение изумительной баранине, духовитому грибному соусу, картофелю-фри и, ням-ням, желейному торту-бланмаже, где тонкие коржи хрупкого песочного теста нежно прослоились мягким мороженным.

Растаял и смягчился он суровым мужским сердцем, куда, как женщинам известно, путь идет через желудок даже у мужчин, владеющих кулинарными секретами и таинствами. Рассыпался он и в комплиментах отнюдь не дежурно-притворных, но искренних по адресу мало кем превзойденных гастрономических умений и дарований семьи Ирнеевых в целом и прекрасной сестры Елены в частности.

К сожалению, единственным, кого Филипп в тот день огорчил и разочаровал, оказался глубокоуважаемый дядюшка Гена, не мысливший общения с племянником без рюмки шартреза или кюрасао с хорошей филиппинской сигарильей.

— Я на колесах, пнеуматикос миос, тио Рике, — развел руками Филипп, но сигарильей угостился.

Все же тио Энрике остался доволен маленьким собрино Фелипе. Они договорились завтра встретиться в баре Дома масонов, чтобы кое о чем потолковать. Племяшу Фильке туда по пути, а у дядьки Гены там дела…

По дороге на занятия с Ванькой Филиппу вспомнилось: Бог весть когда дядюшка объяснил ему смену имени и отчества в паспорте:

— Надоело, когда каждый идиотик пытается оскорбить тебя кличкой Энрик Хозевич. Запомни, Филька, твоего деда звали Хосе Себастьян, я — Энрике Хосе Бланко-Рейес. А ты — Фелипе Эльго Ирнеев Бланко-Рейес. Ты — наследник Бланко-Рейесов по боковой линии, идальго. Вступишь в полные права в 21 год…

"Посмотрим, чего нам готовит грядущее преодоление возрастного ценза. Коль скоро я не ошибаюсь, а это вряд ли, прогностика и предвидение позволяют надеяться на какое-никакое денежное наследство, если процентов с него дядюшке Энрике хватало на подарки для племянника Фелипе. Маньяна сера отро диа."

Пусть по-испански завтра будет другой день, наступят конец света, библейский армагеддон или настанет монтанистский хилиазм, сегодняшние два урочных академических часа в английских экзерсисах Филиппу надлежало провести с присущим ему педагогическим блеском. Что он и сделал, обломав Ванькину воскресную лень и просьбу отменить дрессировку и сразу перейти к просмотру аудиовизуального дидактического материала. То есть очередного научно-фантастического фильма, но без пошлого дубляжа и безграмотного пацифистического перевода.

Какие же они негодяи переводчики излюбленных американских фильмов, Ванька догадался задолго до занятий английским языком с Фил Олегычем. Эти враги-пацифисты и "вруны лоханутые" пистолет специально обзывали револьвером, хотя даже не умеющим говорить младенцам во дворе известно: у револьвера — барабан, а у пистолета — магазин.

Филипп Олегович ему потом это объяснил. Умные переводчики и редакторы занимаются научно-техническими книгами и учебниками, те, кто поглупее — художественной литературой и фантастикой. Остальные — "переводяги лоханутые переводят черт знает как фильмы, потому что публика — дура, и только быдло не смотрит кино в оригинале, если на лицензионных дисках без обмана имеются подлинные звуки, речь, а иногда и субтитры".