Корона Анны

         ...Он видел Воронеж, где пролетело его детство и юность: дощатые заборы, мостовые, крыши домов с торчащими антеннами, Чанга – их фокстерьера, рыжеватого, с темными пятнами. Вот Чанг, еще щенок, выбегает из дома и с лаем устремляется к глубокой луже, не высыхавшей даже летом. Неподалеку от лужи выбрасывали мусор из хлебного магазина, и там всегда копошились птицы. В один миг всю тучу голубей и ворон подбрасывало в небо, и было забавно наблюдать, как маленький Чанг такое устроил... 

         – Очнись, пора, – Хулио трясет Глена за плечо и, потянувшись крепко, до хруста в суставах, сам уходит на палубу.

         Глен закрывает глаза в надежде досмотреть сцену, когда птицы  спускаются с неба и, осмелев, начинают теснить отважного Чанга. Но тот не уступает ни пяди, лает, огрызается... Лай, однако, скоро заглушает мощный рев двигателя корабля и топот ног многочисленных рыбаков по ступенькам лестницы, ведущей на палубу. 

         Солнце еще только выползло на несколько вершков над волнующейся темной водой. Беспокойно и радостно пищат чайки над кораблем: корабль – значит, будет им пожива. Далеко вдали – берег в пустынных, крутых обрывах.

– Yes, I got it! (есть! зацепил!) – раздается первый счастливый крик.

         Все прутья спиннингов вдоль палубы быстро приходят в движение.

         – Got it! Got it! – кричат со всех концов корабля, и в большие пластмассовые ящики шлепаются первые пойманные рыбы.

         Глен и Хулио стоят рядом, сжатые с обеих сторон рыбаками. На железной перекладинке отмерзают устрицы для наживки.

– Que sopresa! Fabulosо! (замечательно! фантастика!) – кричит Хулио на испанском. Покрепче обхватив ручку спиннинга под мышкой, крутит катушку. Леска натянута, леску водит над водой таинственными кругами.     

         В темно-зеленой волнующейся бездне блестят серебристые зеркала – рыбы, изо всех сил стремящиеся уйти назад, в глубину, где мрак, холод, камни, крабы. Но какая-то чертова сила, вцепившись в верхнюю губу, тянет их наверх, в ужас света и жара. Повсюду слышатся возгласы, ругань, чье-то пение, кто-то зовет моряка на помощь – затянуло леску под днище корабля.

         – Сорвалась. F-fuck!.. – Хулио поправляет соломенную шляпу и мрачно смотрит туда, где миг назад из воды вылетела большая белая рыба с острым, как пика, носом. Резанула зубами ненавистную леску, тянувшую ее в смерть, и плюхнулась обратно в волны.    

         – Для такой нужен стальной поводок, – спокойно комментирует стоящий рядом худощавый негр. В который раз он подкуривает окурок, прилипший к его большой губе.  

         Все звонче пищат чайки. За корму полетели их первые «блюда» – рыбьи кишки и отрезанные головы.

         Несколько китайцев, оставив свои спиннинги, уже устроили себе ленч прямо на корме: усевшись кружком на ведрах, поедают ломтики сырого рыбьего мяса, окуная их в маринад и запивая рисовой водкой.    

         – Какая женщина может доставить мужчине столько кайфа, а? – Хулио пытается вынуть крючок изо рта крупного окуня.

         – На, возьми щипцы, – Глен передает Хулио щипцы. У него уже полный ящик камбал и окуней. Двух маленьких акул он отдал китайцам, которые берут всё подряд, даже ядовитых морских скворцов. 

         Холодные соленые брызги летят в лицо. Руки и одежда в слизи устриц, чешуе и рыбьей крови.

         К обеду клев постепенно спадает.

         – Вынимай снасти! – командует толстолицый капитан, сидящий наверху в кабине. Ему уже хочется назад, на берег, но еще часик-полтора придется отработать – покрутиться, попробовать несколько других мест. 

         И вот корабль идет обратно, к берегу. Трюм снова полон. Китайцы, насытившись сырой рыбой в маринаде и захмелев от рисовой водки, французы от вина и песен, негры от пива и качки, – все спят.

         А корабль швыряет в гигантских волнах, что  спичечный коробок...     

                                                        ххх

         Машина возвращается в Нью-Йорк. Глен за рулем. Хулио, разомлев, полулежит в кресле:

         – Может, мне и не нужно было продавать свою яхту? Но эти дорогущие  страховки, техинспекции, ремонты, поиск дока на зиму... Нет, слишком много пролем, – размышляет он вслух. Позевывает. – Ну, старик, расскажи, наконец, про свою новую герлфренд.

         Глен смотрит в зеркало заднего вида: 

         – Это не новая, это – старая.  

                                                  

                                                Глава 7

         – Да, мамочка, я все запомнила, не волнуйся. Где Глеб Викторович? Он только что вышел. Купить себе краски и мне что-то похрустеть в дорогу.         

         В светлой футболке с короткими рукавами, открывающими бронзовый загар рук, Неля сидела перед монитором лэптопа. На экране – Кира. Связь была никудышной, изображение Киры часто крошилось на мелкие разноцветные квадратики.      

         – Да, мамуля, представляешь, вчера мне позвонила та богатая еврейка с Нью-Джерси, у которой я когда-то работала, помнишь, и сказала, что хочет, чтоб я к ней вернулась. Даже извинилась за свое скотское обращение со мной тогда. Она согласна платить мне аж двенадцать долларов в час, представляешь? Я посчитала: за полгода я заработаю десять тысяч баксов!   

         – Нелюня, а как же институт? Десять тысяч баксов, конечно, хорошо... Но тебя же отчислят из института.