Корона двух королей

Никто из присутствующих не испытывал гордости за добровольное унижение короля перед северным самодуром, и даже Согейра тошнило от самодовольной щетинистой рожи своего дяди. Тонгейр волком глядел на Осе, и рот его кривился в ухмылке.

— Иными словами, — прервала короля Вечера, — король высказывает мнение, что наши подданные были убиты вашим оружием, а часть нашей армии столкнулась с армией, одетой в доспехи из касарийского колчедана.

— Покажите, — произнёс Тонгейр, и слуга положил перед ним свёрток. Самрат развернул ткань и обнажил сверкающий жёлтый клинок.

— Хм, — хмыкнул он и взял золотой меч. — Такие ковались в моих кузницах около трёх лет назад. Теперь мои люди такие не делают. Они слишком лёгкие — рука теряет управление во время быстрого маха. Нет противовеса. Значит, его нашли в Негерде?

— Да, у сожжённых монастырских ворот, — подтвердил Влахос.

— Уж не хотите ли вы сказать, что я снабжаю армию Теабрана оружием?

— Мы говорим, что ваши подданные, возможно, верны не тому правителю, — замялся Осе. — А это, в свою очередь, значит нарушение установленного мира и фактическое объявление войны. Едва ли этот клинок был единственным в руках Теабрана. Но нельзя снабдить целую армию оружием незаметно — арсеналы пришлось бы грабить слишком часто. Но банальная продажа, легальная или нет, значительно упрощает задачу. Вполне возможно, что вашим людям есть смысл проверить Частокол на наличие тайных торговых троп.

— Да, — снова перебила короля Вечера, — мы считаем, что Касария снабжает армию Ложного короля мечами и доспехами, что весьма сложно сделать у вас за спиной.

— Хоть кто-то здесь говорит, как мужик. — Тонгейр впился зубами в яблоко. — Значит, ты, — он ткнул мизинцем в принцессу, — и вы оба, — та же участь постигла Согейра и короля, — считаете, что я продаю оружие Теабрану, перед армией которого у вас всех трясутся поджилки, как у овец, которых ведут на заклание?

— Мы можем только предполагать, — проглотил оскорбление король. — Но из слов Иларха следует именно такой вывод. Ни одна другая сталь не похожа на касарийский колчедан, а доспехи армии у Аранских холмов не мог пробить ни один клинок.

— Вы обвиняете моих подданных или меня?

— Мы не хотим никого обвинять, — ответил Согейр, — но вывод напрашивается сам собой.

— У вас есть личная причина мстить Ангенору, — твёрдо заявила Вечера. — Ангенорец стал причиной самоубийства вашей сестры.

— Пожалуй, я буду вести переговоры с ней. — Тонгейр показал подбородком на кронпринцессу. — Хочешь правду, красавица? Год назад Теабран предлагал мне весьма выгодные условия торговли. Даже давал авансом сундук золота, так у него руки чесались прикарманить мои клинки, но я отказался от сделки.

— Неужели?

— Мне не понравилась рожа человека, которому ваш Ложный король заглядывает в рот. Настоящий король никогда не стал бы вилять хвостом перед чужаком, тем более с такой сомнительной биографией. — Он перевёл взгляд на Осе.

— Вы знаете Кукольника?

— У вас его тоже так кличут?

— Нам известны только слухи.

— Мы не утверждаем, что оружие Теабрану продаёте именно вы, — снова подал голос король в очередной попытке обойти острый угол. — Но факт остаётся фактом — касарийские клинки находятся у вражеской армии. Если это не ваших рук дело, помогите нам разобраться. Вполне может статься, что вы, как и мы, стали жертвой нападений Волков ночей.

— Касария находится далековато от Вильхейма, — заметил Тонгейр.

— Но Частокол и север Приграничья никто не патрулирует с тех пор, как Корбелы перешли на сторону Ложного короля. А баладжеры не мыслят так же, как мы с вами. У них свои законы и понятия о том, кто друг, а кто враг. Они воруют нашу соль ради наживы, почему бы им не ограбить и вас ради оружия, чтобы продать его Ложному королю?! — Осе не ожидал, что осмелится крикнуть на сына трона Касарии.

— Допустим, мои люди проверят Частокол, — спокойно ответил Тонгейр. — Что дальше?

— Найдите тайную тропу — поймайте торговцев, выдайте их нам, и корона не останется в долгу.

— Хотите меня купить?

— Отблагодарить.

С минуту никто не говорил ни слова — все следили за Тонгейром. Самрат не спешил нарушать молчание, но в лице его будто что-то изменилось. Глубокая морщина разрезала его лоб между бровями.

Тонгейр протянул руку за вторым яблоком.