Корона двух королей

Спустя всего минуту двери тронного зала открылись, и на пороге появилась Вечера.

Позади неё, устало прикрыв лицо ладонью, сидел на троне король. Вечера же, однако, не выглядела победительницей. В её глазах стояли слёзы.

— Вы плачете? — поспешила к ней Данка, но Вечера молча прошла мимо и завернула за угол. Она молчала до самых покоев.

— Что-то случилось? — нерешительно спросила служанка, когда двери в спальню закрылись, и в комнате остались только они. Вечера села у туалетного столика и нервными движениями начала снимать непокорную серьгу.

Горькие слёзы обиды и гнева катились по её щекам, но она их быстро вытирала. Что-то подсказывало Данке, что она единственный человек в замке, кто видел принцессу в слезах.

— Разрешите, я вам помогу, — стремилась проявить участие Данка. Она протянула руку к рубиновой серьге.

— Он тебе рассказал? — спросила Вечера.

— Кто?

— Бродяга. Он всегда в это время ходит по замку.

— Влахос? Да, мы встретились, когда вы были с королём.

— Так он тебе сказал?

— О вашем брате? — Данка запнулась и положила на стол снятую серёжку. — Нет.

Тяжёлое молчание принцессы возымело своё действие, и девушка призналась:

— Да, рассказал. Но немного, вы не подумайте…

Едва её руки коснулись второй серьги, как Вечера дёрнулась в сторону, и застёжка оцарапала шею принцессы. Данка от неожиданности вскрикнула, глядя на окровавленную серьгу, оставшуюся у неё в руке. Но Вечера будто не заметила раны.

— Вы поранились!

— Царапина. — Принцесса вытерла каплю крови рукой. Она подошла к окну и сильным движением открыла передние ставни. В комнату ворвался порыв ночного ветра.

— Моя принцесса?..

— И что ты думаешь о моём брате? — не унималась Вечера.

— Это неважно, — испугалась служанка, не сводя глаз с глубокой царапины на её шее.

— А ты ответь, — упрямилась принцесса, глядя в ночную даль, где кое-где в окнах ещё горел свет.

— Моя принцесса, у вас кровь, — умоляла служанка. — Рану нужно обработать.

— Отвечай!

— Я считаю, это не ваша вина, — призналась Данка.

— С чего ты решила? Ты там была?! Видела сама?!

— Нет.

— Тогда почему?

— Я не знаю.

— А если ты не права? Если я сделала это нарочно? Ранила его, чтобы Киран не смог справиться с быком!

— А вы это сделали специально?

Слёзы Вечеры высохли на ветру.

— Не смей задавать мне этот вопрос.

— Но вы спрашиваете меня? К чему вам мнение какой-то служанки? Неужели просто ради интереса? Или вы хотите убедиться, что все в этом замке считают, будто вы настолько жестоки?

Данке от волнения стало трудно дышать.

— А по-твоему, я не способна?

— Я видела людей, способных причинить боль, — вы не такая.

— Не такая? — Вечера обернулась в сторону Данки, и та отступила на шаг. — Не такая? — И на служанку посыпались пощёчины. — Глупая ты девка! — кричала Вечера, нанося несчастной всё новые и новые оплеухи. — Глупая! Глупая!

Данка в отчаянии закрыла лицо руками, стараясь увернуться от очередного удара. Её кожа горела от оплеух, и девушка закричала, моля о пощаде. Вечера остановилась и отошла, Данка не сразу решилась убрать руки. Она испуганно смотрела на принцессу сквозь щель между пальцами и тихо всхлипывала, забившись в угол.

— Убирайся, — тихо приказала Вечера. — Чтобы я тебя не видела.

Данка вытерла слёзы и положила злосчастную серёжку на стол. Когда она уже собиралась прошмыгнуть к двери, принцесса остановила её.

— Услышу в замке хотя бы шёпот об этом разговоре или о том, что ты могла слышать в тронном зале…

— Я не…

— Хотя бы шёпот…

И Данка убежала.

Вечера осталась одна, наедине с собой и своими демонами. Она зажгла все свечи, что смогла найти в сундуке, и расставила у кровати — она никогда не спала в темноте.

Вечера сама расплела волосы, переоделась и легла. Она лежала и спокойно смотрела в потолок балдахина, расшитый золотыми нитями. Огненный опал, её «Валамар», с которым Вечера не расставалась даже ночью, сегодня давил ей на грудь, как гранитная плита, которую хотелось швырнуть в голову Осе. Настойчивый свет свечей резал глаза и напоминал о свечах в тронном зале. Вечера сначала не решалась задуть даже одну из них, но спустя полчаса задула две, потом ещё одну, однако оставила пару самых высоких, что могли гореть до первых солнечных лучей.

Сон её был зыбок, как болото, и переливался сотней неясных образов, среди которых угадывалось лицо Осе, перетекающее в лицо Кирана. На смену ему приходили погонщики быков, и Согейр, и Марций, и тучи, тучи. Беспокойство давило голову, как если бы на неё надели альмандиновую корону, и снилась сама корона, ярко-алая, как бычья кровь, сияющая в лучах тысячи свечей, слепящая глаза. И вдруг наступил мрак, ледяной и глубокий, тянущий на самое дно. Вечеру прошиб липкий пот, и её будто выкинуло из сна. Ветер из приоткрытого окна задул обе свечки. Кромешная тьма и холод окутали покои. Вечера натянула одеяло под самый подбородок. Единственным, чего она боялась в своей жизни, была темнота.