Корона двух королей

Вечера сняла с шеи свой старый серебряный бокстав, нацепила его на украшенный горящими свечками венок и опустила на воду. Лёгкий толчок, и он поплыл вниз по течению, как яркая цветочная звёздочка, унося за собой всю её прошлую жизнь. Ноэ подошёл к ней сзади и надел ей на шею четырёхконечную звезду. Затем положил ей на лоб широкую морщинистую руку, мокрую от воды, и начал читать молитвы. Когда он закончил, то попросил принцессу глубоко вдохнуть и бережно опустил её в воду с головой. Вечера закрыла глаза и представила, подавив испуг, что не находится сейчас под водой, окружённая тьмой, Когда её лицо, наконец, оказалось на поверхности, принцесса облегчённо вдохнула морозный ночной воздух и убрала с лица мокрые волосы.

Вместе с её венком по течению поплыли и венки девушек, стоящих у спуска. Кто-то вошёл в воду, чтобы пустить свой венок, кто-то бросал свои с берега. Ясна разулась и зашла в воду по щиколотку. И будто все её надежды вдруг перешли на цветы в замёрзших руках. Она посмотрела в сторону Данки, чей простенький венок из васильков уже плыл по реке, и чуть не заплакала. Она опустила цветы в воду и зажмурилась.

— Пусть Влахос будет со мной! — шептала она будто самой Чарне на ухо, и сердце её зашлось от стука. — Пусть он будет со мной, а не с ней! Прошу, богиня-колдунья, богиня Чарна, услышь меня! Возьми что хочешь. Пусть он увезёт меня отсюда. Пусть Влахос будет со мной…

Она открыла глаза и увидела, как чёрное небо лизнул безучастный холодный рассвет. И никакого знака, что послужил бы ей ответом. Никакого. Влахос всё так же любовался Данкой и что-то ей говорил, а в ответ ненавистная служанка улыбалась, и щёчки её горели, как яблочки. Чувство глубокого беспроглядного одиночества холодным камнем легло на грудь Ясны. Принцесса отвернулась к воде и заплакала.

Незадолго до полудня, когда до обряда бракосочетания на Агерат оставалось два часа, за окном, в стороне Ворот Мира неожиданно послышался громкий звук, который привлек внимание всех, кто его слышал. Это были вовсе не звонкие горнизы, как у графов Ангенора, а трубы, разносящие по округе низкий утробный гул.

— Кто это? — встревожилась Суаве, которая в это время наблюдала, как слуги помогают Вечере надевать свадебное платье.

— Неужто Теабран тоже решил заглянуть на свадьбу? Слышала, он любит праздники, — предположила Вечера, но никто не отреагировал на её неуместную злую шутку.

Королева поспешила вниз и подбежала к окну. Никто из дозорных не держал в руках горниз, что означало бы приближение недруга, все они внимательно глядели вдаль. Она прильнула к стеклу. На горизонте происходило какое-то движение. Это была большая чёрная точка. Она стремительно росла и разбивала вокруг себя облака пыли.

— Он приехал! — окликнул её запыхавшийся Корвен. — Дозорные только что сообщили: на чёрных флагах медвежья морда! Это самрат! Он приехал на свадьбу!

Королева бросилась к Осе.

— Я знаю, мне уже сообщили! — Встревоженный король поспешил занять своё место на троне. — Я распорядился, чтобы самрата встретили и сопроводили сюда. Где придворные? — крикнул он слугам. — Быстро всех сюда! Вырвала бы Чарна сердце! Он не ответил ни на одно из моих писем, ни на одно приглашение, а теперь заявляется! Проклятый берложник! Почему нам не доложили из Столпов? Не мог же он пройти мимо башен незамеченным? Где Вечера?

— Ей наносят обрядные бокставы, — ответила Суаве.

— Ну почему именно сейчас? О боги, что, если всё было впустую?! — в сердцах воскликнул король. — Что, если он откажет нам в помощи?

Суаве поспешила успокоить мужа:

— Не думаю, что Тонгейр забрался в такую даль только для того, чтобы плюнуть в лицо королю.

Осе оскалился.

— От касарийцев можно ждать чего угодно. Где Ясна?

— Я здесь. — Младшая принцесса, подхватив нежно-розовые атласные юбки, пробежала в распахнутые двери и поспешила занять своё место рядом с троном короля. Никто не заметил её припухших заплаканных глаз. — Мне только что сообщили. Согейр и Альвгред уже идут.

Всюду царила суматоха.

Легат и кирасиры появились в тронном зале уже через минуту и встали рядом с троном кронпринца. Волосы Альвгреда всё ещё были влажными. Прошлая ночь не прошла для него без следа, а потому всё утро мать приводила сына в чувство холодной водой. Справа на шее у него красовался вульгарный синяк, который юноша старался прикрыть воротником, стыдясь, что его заметит Вечера. Но ещё больше он стыдился того, что когда-нибудь его любимая узнает, какие вещи он позволял себе делать с Малиновкой. Он бы никогда не позволил себе попросить Вечеру о чём-то подобном и приказал себе забыть прошлую ночь.

Пока в тронном зале суетились потревоженные придворные, за дверью уже разносилось громкое эхо шагов, таких гулких и стремительных, что человек, не сведущий в происходящем, решил бы, что Туренсворд захвачен и враг спешит в тронный зал, чтобы обезглавить короля.