Корона и плаха

6 сентября 1620 г. из Европы отбыл самый знаменитый корабль американской истории «Мейфлауэр» (в переводе – «Боярышник»). Плыл он два месяца в условиях довольно жутковатых: нехватка провианта и воды, жестокие шторма. Однако все же добрался до Америки, где на берег сошли сто два человека – сорок один мужчина, девятнадцать женщин и сорок два ребенка. Вот только высадились они вовсе не в Вирджинии, куда плыли, а гораздо севернее, в нынешнем Массачусетском заливе, так что от Вирджинии их отделяло семьсот миль (американская миля, уточню, равна 1600 метрам). Такой уж у «Мейфлауэра» оказался штурман. Где этакое сокровище выкопал капитан, неизвестно. В те времена уже неплохо умели прокладывать курс по карте и компасу, но штурман шпарил наугад, тем курсом, который позже в Сибири называли «На два лаптя правее солнышка». Видимо, он не без резона полагал, что мимо Америки никак не проскочишь: очень уж протяженная, где-нибудь да пристанешь. Подобно известной в советские времена песне о героическом матросе Железняке, «он шел на Одессу, а вышел к Херсону»). (Что интересно, ни автор слов, ни большевистская цензура не задумались, каким идиотом бравого моряка выставляют – между Одессой и Херсоном по суше километров двести…)

Обнаружив, что он и его люди оказались в дикой глухомани, Брэдфорд самым беззастенчивым образом устроил спонсорам натуральнейшее кидалово. Отписал им, что более не считает себя связанным договором – он, дескать, честно собирался отработать семь лет в Вирджинии, но привезли поселенцев вовсе не в Вирджинию, а на ничейные земли. Определенная логика в этом была. Точнее, юридическая прореха в договоре – в самом деле, поселенцы оказались не в Вирджинии, до которой пришлось бы тащиться пешедралом добрых тысячу километров, с женщинами и малыми детьми, без еды…

У Вирджинской компании не было никакой возможности воздействовать на нарушителей контракта. Кроме одной-единственной – обрезать финансирование, что купцы с садистским удовольствием и проделали. Оставшись без помощи извне, колонисты все же выжили – благодаря и упорному труду (в трудолюбии пуританам не откажешь), и помощи местных индейцев, оказавшихся более мирными, чем их соплеменники в Вирджинии. Позже протестанты краснокожих «отблагодарят» на свой лад – пулями, отравой и настоящим геноцидом…

Поначалу колония едва не погибла из-за внутренних распрей – примерно половина поселенцев, севших на «Мейфлауэр» уже в Англии, была протестантами, но не пуританами. Они при поддержке все той же Вирджинской компании отправились к Иакову и смиренно попросили разрешения уплыть в Америку. Иаков задал один-единственный вопрос: как они намерены выживать за океаном?

– Рыбной ловлей, – ответили пуритане.

Иаков воскликнул:

– Пусть Господь возьмет мою душу, это почетное и славное занятие! Даже апостолы не гнушались им!

Вот уж чего не было в характере Иакова – так это простодушия. Он просто-напросто с превеликим удовольствием отделался при первой возможности от очередной группы протестантских горлопанов.

В Америке протестанты разных толков затеяли жаркий спор – кто будет руководить колонией, кто именно станет ее духовно окормлять. Ни одна из сторон уступать не хотела. Трудно сказать, к каким печальным последствиям могла бы привести эта свара, затянись она надолго – места и обстановка как-то не способствовали долгим дискуссиям на тему «Как нам обустроить Америку?». Что в конце концов поняли и митингующие. Перед лицом голодной смерти составили своего рода мирный договор: «Мы полагаем принимать для общего блага добродетельные, справедливые и равные для всех законы и постановления, которым мы все обещаем повиноваться». Договор подписал сорок один человек – все совершеннолетние мужчины. Какое-то время его старательно соблюдали, что и позволило выжить колонистам, основавшим нынешний город Плимут, названный в честь английского Плимута. Позже, когда в колониях станет гораздо многолюднее, договор бесцеремонно нарушат, «справедливых и равных для всех законов» не будет, а учрежденные окажутся не такими уж и добродетельными. Однако не будем забегать вперед…

Жители Плимута и окрестностей положили начало Новой Англии – это название охватывает несколько штатов и служит сегодня прямо-таки символом пуританского меркантилизма, чопорности, пуританских добродетелей (сплошь и рядом чисто внешних). Новая Англия стала сердцем американского Севера. Вирджиния соответственно – сердцем американского Юга. Между ними постепенно росли серьезные противоречия, которые в конце концов и привели к Гражданской войне 1861–1865 гг.

Но это, во-первых, уже чисто американская история, а во-вторых, об этой войне я уже написал толстую книгу, так что повторяться не буду. Упомяну лишь, что до смерти короля Иакова – и в первые годы правления Карла Первого – сколько-нибудь массовой колонизации Америки совершенно не велось. Она начнется позже, о чем будет рассказано особо – там происходило немало интересных вещей, от чисто юмористических до трагических (юмора гораздо меньше, а крови и грязи, как это у англичан водится, гораздо больше).