Потом военное счастье улыбнулось англичанам. Голландцев крепко расколошматили в очередном морском сражении. Захватили два голландских острова в Вест-Индии, а потом отжали голландские североамериканские колонии. Именно голландцы в свое время за бусики и ситец купили у индейцев остров Манхэттен (не особенно краснокожим и нужный) и основали на нем в 1621 г. город Новый Амстердам, ставший столицей колонии Новая Голландия. Саму колонию отобрали у шведов. Ее-то англичане в 1667 г. и захватили всю целиком. Вообще-то голландцам заплатили кое-какие деньги, но гораздо меньше, чем Новая Голландия реально стоила. Голландцы согласились, прекрасно понимая, что у них нет в Америке достаточно сил и англичане могут загрести всё забесплатно. Из Новой Голландии создали английские колонии Нью-Йорк, Нью-Джерси и Пеннсильванию, а Новый Амстердам переименовали в Нью-Йорк – не в честь одноименного английского города, а в честь командующего английским флотом в той экспедиции герцога Йоркского. Голландцы отыгрались в Гвинее, захватив все форты Африканской торговой компании. Вот тут англичанам пришлось отступить – широкомасштабную колониальную экспансию в Африке они начнут лет через двести, а пока что внимание сосредоточили на других регионах.
При Карле Втором в общественной и политической жизни Англии произошли два знаменательных события, оказавших огромное влияние на последующую английскую историю.
В 1668 г. парламент принял акт под длинным названием «Акт для лучшего обеспечения свободы подданных и для предупреждения заточений за морем». Он гораздо более известен под сокращенным названием «Хабеас корпус». Теперь любой арестованный в течение суток должен был быть доставлен в суд с указанием точных причин ареста. Судья решал, оставить ли арестованного под арестом, освободить до суда или отпустить вовсе, не найдя за ним никакой вины. Наказывались должностные лица, в ведении которых был арестованный, если они его не доставляли в суд в предписанный срок. Судьи, не рассмотревшие дела вовремя, должны были заплатить крупный штраф в пользу арестованного. Человека, освобожденного судьей и получившего так называемый «приказ Хабеас корпус», уже не могли арестовать вторично по тому же делу (иначе виновник повторного ареста штрафовался опять-таки в пользу арестованного). Правда, действие этого акта не распространялось на лиц, арестованных по гражданским делам, за тяжкие уголовные преступления и государственную измену.
Карл Второй этот акт подписал, но выговорил себе за это у парламента уступку: согласие на то, что после его смерти престол займет его брат-католик.
Уинстон Черчилль поет этому акту дифирамбы, соловьем разливается: «Тирания и деспотия, столь часто встречающиеся в XX в., со всей очевидностью доказали, что «Хабеас корпус акт», рожденный английским политическим гением, является важнейшим завоеванием демократических прав и свобод, что признают сейчас не только англоязычные народы, но и весь мир».
Красиво сказано, конечно. Только следует кое-что добавить. Во-первых, за сто лет до «английского политического гения» практически ту же систему ввел в Московском царстве Иван Грозный – я об институте губных старост. Во-вторых, что гораздо более существенно, парламент оставил за собой право приостанавливать действие «Хабеас корпус акт» в случае военных действий с внешним врагом или мятежей в самой Англии. Каковым правом неоднократно и пользовался, причем порой «приостановка» длилась долго, не менее года. Яркий пример будет в следующей главе, когда речь пойдет об Иакове Втором.
И все же «Хабеас корпус» сыграл большую роль в развитии личной свободы английских граждан – из песни слова не выкинешь.
Второе знаменательное событие – появление в Англии (кажется, впервые в Европе) самых настоящих политических партий. Это – тори и виги. Чуть упрощенно объясняя, тори представляли интересы самых знатных господ, крупного капитала и земельных магнатов, виги придерживались крайне консервативных и монархических убеждений. Виги смотрелись более демократично: за ними шли нетитулованные дворяне, купцы и торговцы из не особенно богатых, горожане и, как сказали бы мы сегодня, люди свободных профессий и либеральная интеллигенция. Настроены были гораздо более оппозиционно существующим порядкам, с республиканским оттенком, не переходившим, впрочем, в стремление посягать на основы.