Корона и плаха

«Совершенствовать познания натуральных вещей и всех полезных искусств, мануфактур, механической практики, машин и изобретений при помощи экспериментов (не вмешиваясь в богословие, метафизику, мораль, политику, грамматику, риторику и логику). Стараться восстановить такие допустимые искусства и изобретения, которые утеряны. Рассматривать все системы, теории, принципы, гипотезы, элементы, истории и эксперименты естественных, математических и механических вещей, изобретенных, описанных или примененных любыми значительными авторами, как древними, так и современными, для того, чтобы составить полную систему надежной философии для объяснения всех явлений, производимых природой или искусством, и для отыскания рационального пояснения причин вещей».

Одним словом, собрались не пустозвоны, а практики и технари. Некоторые эксперименты значительно опередили свое время. Карл Второй очень смеялся, узнав о попытках членов Общества взвесить воздух – ну в то время и многие ученые мужи не предполагали, что воздух имеет вес. Джонатан Свифт, великий писатель, но, увы, не более чем образованец, в «Путешествиях Гулливера» посмеялся как раз над членами Королевского общества, выведя их в виде карикатурных «мудрецов» с летающего острова Лапута, то пробующих изготовить порох изо льда, то пытающихся добыть солнечную энергию из огурцов.

И у великих людей, в том числе ученых, есть маленькие человеческие слабости. Ньютон и Гук всю сознательную жизнь были заклятыми врагами, чуть друг друга до смерти не загрызли. Яростно оспаривали друг у друга приоритет тех или иных открытий и научных достижений. Гук во всеуслышание заявлял, что Ньютон присвоил разработанные как раз Гуком основные идеи закона всемирного тяготения.

Ньютон в долгу не оставался, выдвигая встречные обвинения. За галстуки друг друга, правда, не таскали, но в чем-то старательно возрождали дух средневековых научных диспутов, на которых ученым и студентам прямо-таки предписывалось сходиться на кулачки и пускать в ход скамейки. Став после смерти Гука президентом Королевского общества, Ньютон распорядился снять со стены висевший там портрет Гука и не просто унести в кладовку – изничтожить. Что и было служителями исполнено. Портрет оказался единственным, и сегодня мы просто не знаем, как великий ученый Роберт Гук выглядел…

О бедах и несчастьях. В правление Карла Второго на Англию свалились две нешуточные беды, в которых сами люди были совершенно не виноваты – разве что косвенно.

Первая – великая чума 1665 г. За предшествующие триста лет чума Англию посещала неоднократно, но жертв эпидемий было все же не так уж много, хотя счет и шел на десятки тысяч человек. Великая чума, свирепствовавшая главным образом в Восточной Англии и Лондоне (другие районы страны она затронула мало), по размаху напоминает «черную смерть» 1348 г., когда в течение трех лет погибла треть англичан. Больше всего смертей случилось в Лондоне, население которого в то время уже составляло полмиллиона человек, – в первую очередь из-за жуткой антисанитарии бедных районов города, крайней скученности огромного числа людей на небольшом пространстве. Тревельян полагал, что одной из причин был еще и внутренний дизайн тогдашних жилищ – и в зажиточных домах вместо вошедших в обиход позднее ковров и деревянных панелей стены завешивали соломенными циновками и суконными драпировками, где обильно гнездились крысы, переносчики чумных бактерий.

Чтобы читатель проникся духом нескольких жутких месяцев, приведу обширное описание Великой чумы в Лондоне, данное Чарлзом Диккенсом на основе исторических источников.

«Дороги, ведущие из Лондона, были запружены толпами жителей, устремившихся вон из зараженного города, тем, кто мог оказать в этом содействие, платили большие деньги. Болезнь стала теперь распространяться с такой стремительностью, что дома, где лежали больные, пришлось запереть, чтобы оградить от них здоровых. Снаружи каждая дверь была помечена красным крестом и надписью: «Боже, смилуйся над нами!» Улицы опустели, дороги поросли травой, стояла мертвая тишина. С наступлением темноты слышался отвратительный скрежет – это был звук, который издавали колеса погребальных телег: их везли люди, скрывавшие лица за сеткой; прижимая к губам платки, под скорбный звон колокольчиков, они громко и важно выкликали: «Выносите своих покойников!» Тела, уложенные в такие катафалки, сбрасывали при свете факелов в громадные ямы, и некому было произнести над ними заупокойную молитву: все боялись и на минуту задержаться на краю жутких могил. Дети, охваченные страхом, убегали от родителей, а родители от детей. Одни заболевшие умирали в одиночестве, лишенные всякой помощи. Других закалывали или душили нанятые сиделки, кравшие не только деньги больных, но и кровати. Третьи сходили с ума, выбрасывались из окон, выскакивали на улицы и от боли и отчаяния топились в реке».

Не знаю, как обстоят дела сегодня, но еще в 2000 г. места таких массовых захоронений оставались в Лондоне незастроенными пустошами…