Корона из перьев

Работа на конюшнях не давала поднять головы: с рассвета и до заката Вероника носилась по поручениям, ухаживала за животными, а в конце дня просто падала на гамак в бараке, который делила с соседями (а было их больше двадцати человек). Пришлось привыкать. И возводить ментальный барьер, чтобы в голову не лезли чужие сны о родных, увлечениях и любовных связях.

Бегать приходилось по всей крепости и поселку, ведь работа требовала не просто очищать стойла: Веронике поручили заботу о каждом животном, а наездники держали лошадей, охотничьих собак, лам – эти давали шерсть и на них перевозили грузы, – и голубей, с которыми рассылали депеши по всей горе. Заботиться приходилось о козах, кроликах, курах и кошках, ловивших мышей и крыс.

Вероника не привыкла каждый день видеть столько людей. Еще больше смущало то, что они при встрече кивали ей и улыбались. Слуги, стражи и прочие обитатели земель и поселка пришли по большей части из Монтасента или Петратека, ближайших поселений. Был еще один чудак с нижнего склона, как Вероника, но нанимать людей, живущих так близко к границе, было опасно. Объединяясь, жители Монтасента и Петратека – которые обычно держались особняком от внешнего мира, – получали работу и деньги, а в Гнезде появлялись помощники, бойцы и ремесленники, которых иначе, без риска выдать себя, не найти.

Так и получилось, что тут царили дружба и тепло – Вероника еще удивлялась, отчего она чувствует себя как дома. Прежде она держалась тише воды и ниже травы, в тени Вал, а здесь глядела во все глаза, поражалась и без умолку обо всем спрашивала. В первую же неделю узнала больше, чем за все прожитые годы, и все – о животных и магии. В самый первый день она замучилась продираться через огород Старой Аны, зато на четвертый Старая Ана сама попросила помочь собрать картошку и починить деревянную шпалеру, увитую ползучими стеблями огурцов и сахарного гороха. Вероника несколько дней терлась у дверей кузницы, прежде чем набралась смелости и расспросила ферросского кузнеца о его ремесле, зато выяснила, до какого цвета раскаляется сталь, когда готова к обработке, в чем разница между ковкой и сковкой, а еще узнала про премудрости отделки.

Самым приятным было то, что Вероника почти весь день проводила на улице, а не кисла в хижине. Всякий раз, стоило мимо пролететь оседланному фениксу – во время занятий или в дозоре, – как сердце Вероники воспаряло к небу… затем резко падая обратно. Она должна была быть тут с Ксепирой. Они должны были парить вместе. Даже при мысли, что однажды она пополнит ряды наездников, Вероника испытывала похожую смесь восторга и сожаления, как будто поисками нового питомца предавала память Ксепиры.

Она частенько замечала среди подмастерьев Тристана – его расправленные плечи и играющие желваки нельзя было не узнать даже издалека. И всякий раз Вероника невольно испытывала обиду. Ведь он из кожи лез, чтобы выставить ее в наихудшем свете, доказать, что ее история – выдумка, только бы ее не приняли. А вдруг он прямо сейчас настраивает остальных наездников против нее, убеждает, что толку от Вероники никакого? А ведь один из них понадобится ей в качестве покровителя, когда придет пора очередной вербовки. И нужен шанс проявить себя, показать достойной.

Беда же в том, что Вероника – не одна такая.

Кроме нее, на конюшнях прислуживало еще пятеро, и все – анимаги. Вероника нисколько не сомневалась, что и они ждут шанса завербоваться. Настроение было напряженное, соперническое.

– Помочь тебе? – спросила она как-то утром у Петира, спустя несколько недель после прибытия в Гнездо. Они седлали новых коней для подмастерьев.

Петир, местный парнишка из Петратека, никак не мог взнуздать Вихря – самого строптивого из коней и любимчика Вероники. Конь высоко задирал морду, как и положено гордому, упрямому созданию, которым он был, не давая вставить себе в рот удила.

Петир на предложение помощи внимания не обратил. Молча поставил вверх дном ближайшую бочку и взгромоздился на нее. Вероника прикусила язык, предчувствуя неладное, – и вот оно случилось. Вихрь сделал вид, что послушно наклонил голову, – и тут же вскинул ее, боднув Петира в грудь. Тот с криком сверзился с бочки. Все обернулись посмотреть.

Вероника кинулась помогать распростертому на усыпанном соломой полу Петиру, успев кинуть на Вихря строгий, укоризненный взгляд через плечо.

Прибежала Джана. Ей хватило одного вопросительного взгляда на лошадь, чтобы понять, в чем дело.

– Предоставь Вихря Нику, Петир. А сам иди помоги Лорану с теми, кто попроще.

Не глядя на протянутую руку Вероники, Петир вскочил на ноги и гневно ретировался.

Вероника, вздохнув, наклонилась подобрать сбрую.

И вот так постоянно.