Корона из шипов

Ее брат поцеловал ее, как делал это Сет, и по чертам его лица, по тому, как он смотрел на ее губы, она понимала, что он намеревается сделать это снова. Поэтому Лереса не спешила убирать руки.

– Киган, какого черта ты творишь?

Он иронично улыбнулся и покачал головой.

– Почему ты так удивлена? – спросил он, заправляя прядь ей за ухо. Она быстро поправила ее сама. – Могу поклясться, ты хотела этого так же сильно, как и я.

– Хотела? – потрясенно повторила лереса. – Хотела тебя поцеловать?

– Нет, чтобы я сделал первый шаг и тебе не было стыдно признаться в этом, – сказал он. – В том, что ты всегда любила меня, – заметил он, – а не С., вот почему ты убила его и вернулась ко мне.

Сердце отчаянно забилось внутри.

– Конечно, а как иначе? – ответила Келани. – Мне было очень больно, но у меня не было выбора. Я поняла, что не могу отдать свою жизнь за того, кто выставил меня доверчивой дурочкой и предал. Я была вне себя от ярости, – оправдывалась лереса. – И я все еще взбешена, но… я не уверена, что повторила бы это снова…

Киган резко кивнул.

– Нет, я знаю, ты бы сделала это, – его уверенность пугала. – Ты бы сделала это ради нас. Потому что ты любишь меня.

Он хотел погладить ее щеку, но Келани отошла назад.

– Киган, разумеется, я люблю тебя. Но я люблю тебя как брата, не по-другому, а ты должен любить меня как сестру.

К. щелкнул языком и отмахнулся от ее слов.

– Ты никогда не полюбишь кого-то сильнее, чем свой род, – он вспомнил предание их семьи. – Это обещание подразумевает самую чистую и самую сильную любовь. Я думал, что молиться Святой Четверке… пустая трата времени, но как же я ошибался. – Он улыбнулся. – Ожидание того стоило, теперь у меня есть все, о чем я мечтал, – произнес он, – ты.

Он протянул к ней руки.

– Нет… – выдохнула К., пытаясь уйти от объятий. – Ты запутался. Я тебя люблю, но не так.

– Ты понятия не имеешь, что говоришь, – Киган не сдавался.

– Нет, – проревела она, ударив его ногой по голени. Она выскользнула и встала поодаль. – Тот, кто не знает, что говорит, – это ты.

На его лице блеснула та порочность, которую она никогда не замечала за ним. Ее сердце екнуло. Это был не Киган, не ее брат. Точно так же, как тот, кто всего несколько минут назад стоял в этой комнате, не был ее отцом. Разве мог Киган так обращаться с ней? Он сошел с ума.

Арена сломала их. Она перевернула все с ног на голову, лишила рассудка сначала ее, потом Сета и, наконец, весь ее род, отца, Кигана. Арена играла их умами. Арена все разрушила. Но рано или поздно жизнь продолжит течь своим чередом.

Келани опасалась, что больше никогда не увидит людей, которых когда-то любила.

– Я готов подписаться под каждым словом, – продолжил Киган. Его руки теперь как будто не находили себе места. – Я люблю тебя целую вечность. Я просто не мог ничего поделать против нелепого желания отца обвенчать тебя с этим придурком С. – Он на мгновение опустил взгляд и рассмеялся. – Я знал, что в конечном счете он облажается сам и что тогда ты прибежишь ко мне, к единственному человеку, который ценит тебя должным образом. Мне просто нужно было ждать, ждать и ждать. В конце концов все произошло не совсем так, как я думал, но даже лучше. Его больше нет в живых. И после твоего поражения никакое другое Имя не захочет сблизиться с нашим родом… Но я…. – на миг его тон смягчился и напомнил ей о былых временах. Лерен склонился над ней. – Я буду преданно любить тебя, несмотря ни на что.

В очередной раз Киган захотел приблизиться к Келани, однако она попятилась. Это умерило его пыл. Он беспомощно сжал кулаки, не зная, как унять свои чувства.

– Это ты пережила нечто, что покалечило тебя, и сейчас все еще не в своем уме, – сказал он серьезно и даже немного грустно. – Ты рано или поздно одумаешься. Поймешь, что счастье возможно только со мной. В конце концов, ты моя, Кела, всегда была. Мое Имя набито у тебя на шее. – Он улыбнулся. – Ты никогда не была ближе ко мне, чем сейчас.

Киган больше ничего не требовал от нее, он просто повернулся и ушел, оставив лересу наедине с мыслями.

Келани села, опустошенная обидой и злостью. Все ее чувства притупились. Она была жива и в то же время почти мертва. Или, возможно, даже больше мертва, чем жива.

Из-за ее «предполагаемой» трусости и поражения никто не будет искать союза с ее Именем, даже род Джетенопикс, и если отец сдержит обещание заточить ее в четырех стенах до конца ее жизни, какое будущее ее ждет?