Корона из шипов

– Я бы хотела сказать, что ваша компания была мне приятна, а ваши слова стали для меня настоящим откровением, – произнесла она с притворным спокойствием, – но я бы соврала, как и вы сейчас. С вашего разрешения, лереса, меня ждут в другом месте.

Ее мало волновало, согласна ли тетя с ее уходом или нет. Она направилась к двери, минуя охранника и Керриан.

– Сестры избранного должны поддерживать его во всем, – голос Керриан донесся до ее ушей, приглушенный расстоянием.

– Вы опоздали с этим, лереса Кевалайн, – пробормотала Келани больше себе, чем ей. – На много лет.

Офицер показал ей дорогу. Взгляд К. не отрывался от затылка солдата. Она решила не отводить его, пока следует за ним. Да и зачем? Чтобы, столкнувшись со слугами и солдатами, молчаливо терпеть их насмешки и шепот?

Керриан Кевалайн зашла слишком далеко со своими речами. То, на что она намекнула, было поистине ужасным.

Нет, это был не просто намек, она ясно дала понять. Она обвинила отца Келани в содействии изнасилованию. Этим обманом тетя стремилась оправдать свое безразличие к Седрику. Неужели она действительно думала, что Келани поверит в это? Что она не знала, каким был ее собственный отец?

Керриан нужно наказать.

Солдат замер. Задумавшись, она почти налетела на него. Они подошли к великолепной двустворчатой двери. Рядом с ней держали караул двое солдат Херальдумов. По ту сторону – тронный зал.

Ее живот свело. Руки задрожали. Она сжала кулаки, чтобы успокоиться. Сделала глубокий вдох и расправила плечи. Ее отец в подобном положении не испугался бы никого. Она тоже не струсит. Они не дождутся, что она даст слабину. Еще более мерзкая ухмылка, чем те, что она видела в коридорах, отразилась на их лицах.

Сопровождающий кивнул, и стража, охранявшая большую дверь, потянулась к ее ручке. К. отчетливо слышала скрип. Створки открылись.

Дальше преградой возвышалась разноцветная стена из пестрых тел.

Келани узнала силуэты Имен, окинув быстрым взглядом присутствующих. Она подметила, как их шеи повернулись в ее сторону, но они продолжали стояли на местах. Голоса притихли, пока не воцарилось полное молчание.

Солдат пригласил ее пройти дальше. Настала ее очередь самой проделать путь к своему роду.

Лереса шагнула вперед, не вполне уверенная, что идет в правильном направлении. Она не хотела смотреть на членов династий, которые мелькали то и дело у нее перед носом, норовя окинуть ее презрительным взглядом. Или пробираться сквозь них, как если бы они были просто безжизненными, прозрачными кристаллами с острыми гранями.

Еще один шаг. Как далеко ей удастся пройти?

Затем, к счастью и в то же время к большому ее стыду, напоминая ей еще раз, что никто по-настоящему не заметил ее, стена разверзлась трещиной, которая привела ее к красному пятну. Как будто вместо камня эта живая стена была сотворена из кожи и кто-то оцарапал ее, пока не дошел ногтями до крови. Только тогда она сосредоточила все внимание на этом влекущем к себе, алом цвете и так встретилась с пылающими яростью глазами отца.

Как рыба, проглотившая наживку, Келани чувствовала, что ее тащат через поток людей против ее воли. Поток Имен, солдат, придворных. Когда лереса проходила мимо, они сторонились, точно она была зачумленной. Даже когда она проходила мимо и они, постепенно слившись обратно в единое течение, вели себя осторожно.

Жужжание мух, которое вскоре переросло в шум жалящих шмелей, заполнило ее заложенные уши. Они перешептывались. И ее имя звучало в каждом шелесте.

Нет, не только ее. Всей семьи. Она поняла это, когда разглядела, как раздраженно скривился ее отец. Секир повернулся к ней спиной и посмотрел на избранного Святой Четверкой, которому не терпелось начать церемонию.

Кашель привлек ее внимание. Она заметила Кигана с его обычным, строгим выражением лица. Это заставило ее усомниться, в том, что произошедшее в той комнате было реальностью. Может, она все выдумала. Он знаком дал ей понять не приближаться.

Сердце Келани екнуло.

Кирстин.

Кирстин не ненавидела ее. Кирстин была счастлива. Как иначе объяснить этот блеск в ее глазах?

«Не плачь, Кирстин», – молча упрашивала она ее.

Келани быстро отвела взгляд. Нет, она не должна волноваться, она не должна плакать здесь. Лереса сможет дать волю чувствам, когда они останутся наедине и она сможет обнять ее и все рассказать.

Борясь с комом в горле и подступающими слезами, она не заметила девушку, напротив которой стояла. Коринтия. Она видела ее профиль. Старшая сестра, затаив дыхание, следила за священником, который наблюдал за собравшимися, возвышаясь над ними. Ее правая руку неестественно прижималась к телу, согнутая и перевязанная. Она будто распухла еще сильнее от плотно прилегавших бинтов.

Келани тяжело вздохнула. Это было наказание, которое отец поклялся исполнить. Ее не так удивило, что Коринтия объявила в итоге себя виновницей, как то, что отец сдержал слово.

На миг Келани представила себе, что ее ждет. Розги. Кровь. Боль. Она приложила руку к бедру и потрогала через ткань платья верхний край своей заживающей раны, оставленной Бельтесорн.