Корона из ведьминого дерева. Том 1

Нежеру повиновалась и с трудом сдержала крик ужаса. Теперь она увидела, что маска не просто надета на лицо Ахенаби, она была пришита возле глаз, рта и ноздрей маленькими узелками – пришита прямо к коже. Жемчужного цвета прозрачную маску украшали руны почти такие же крошечные, как узелки, едва заметные серебристые буквы, которые она не могла прочитать, знаки, становившиеся заметными, только когда на них под определенным углом падал звездный свет. И пока Лорд Песни разглядывал Нежеру, они то появлялись, то исчезали на его щеках и лбу.

– Нет, в глаза, – потребовал он. – Посмотри мне в глаза.

Нежеру совсем не хотелось этого делать, несмотря на ее клятвы и песнь смерти, но она не могла сопротивляться резкому, властному голосу Ахенаби и встретилась с ним глазами. На мгновение ей показалось, что темные колодцы глаз волшебника стали меньше, пока не превратились в крошечный след, который оставляет костяная игла, и одновременно Нежеру чувствовала, что падает вперед, прямо в них, точно они стали разверстыми ямами в опасном, покрытом льдом пруду.

Короткое мгновение она беспомощно падала в этот мрак, потом пустые глаза волшебника каким-то непостижимым образом оказались внутри ее и принялись равнодушно изучать мысли. Всюду, где они останавливались, она становилась обнаженной и беззащитной, как будто могучие руки держали и одновременно прикасались к ней, следуя воле своего хозяина. Ее ложь, предательские, трусливые мысли, даже присутствие извращенной крови смертной… Нежеру не сомневалась, что Лорд Песни увидел все. Она не могла ничего от него скрыть.

Наконец Ахенаби отвернулся, и она повалилась лицом в снег, лишившись последних сил, почти без сознания, готовая к смерти.

– Нет необходимости возвращать ее в Наккигу, – объявил Лорд Песни. – Она подойдет для того, что будет.

Нежеру была потрясена. Как мог великий Ахенаби не увидеть тайн, спрятанных в самой глубине ее существа? Но она не сомневалась, что он их видел – она чувствовала едва заметное, нечеловеческое прикосновение его любопытства в тех местах, которые его заинтересовали. Тогда почему он не стал ее наказывать?

– Но, великий лорд, – запротестовал Мако, – …живой дракон? Как сможет всего одна Рука, даже из Когтей Королевы, поймать и доставить в Наккигу такое существо? Хакатри, чьи кости мы принесли вам, был одним из величайших зида’я, однако червь Хидохеби сжег его до смерти.

– Иными словами, ты хочешь сказать, что пятеро представителей нашего народа не в состоянии повторить то, что совершил один зида’я? – прошипел Ахенаби, и его голос был подобен удару эби-кея. Мако попытался встретить его взгляд, но сумел удержать всего на короткую долю секунды. – Ты позволил страху неудачи превратить тебя в труса, командир Руки. Однако твой успех нужен самой Королеве, а Утук’ку славится своей щедростью. Она отправила тебе подарок, чтобы помочь выполнить ее задание.

Ахенаби снова поднял руку, возницы хлыстами заставили волков, запряженных в сани, подняться и направили их вперед. Огромные сани, примерзшие к снегу, скрипнули, застонали, лед отвалился, и они заскользили, пока не остановились около Ахенаби и его белого коня.

– Дайте командиру Мако стрекало, – приказал Ахенаби. Один из возниц вышел вперед и протянул Мако жезл из ярко-красного хрусталя. – Возьми стрекало, командир Руки. – Голос Лорда Песни звучал так, словно он приступил к только одному ему известному ритуалу. – Дождись, когда оно нагреется у тебя в руке, а потом произнеси: «Проснись».

Мако мгновение на него смотрел, потом на сани и непонятный предмет, к ним привязанный. Затем поднял хрустальный жезл.

– Проснись.

Несколько секунд ничего не происходило, потом веревки на санях зашуршали и заскрипели, как будто их натянули еще сильнее. Одна лопнула с таким громким звуком, что Мако вздрогнул. За ней – вторая, третья. Предмет, накрытый большим куском брезента, задрожал, и огромные волки, запряженные в сани, все до одного, принялись громко испуганно выть. А еще через мгновение тяжелая палаточная ткань разорвалась, точно пергамент, и упала на снег, когда на санях начало подниматься существо, опутанное обрывками веревки, казавшимися не толще паутинок.

Даже Саомеджи был потрясен, и Нежеру услышала, как он тихонько бормочет что-то похожее на молитву.

Гигант сгорбился и принялся моргать, а Нежеру подумала, что он самый огромный из всех виденных ею до сих пор, – примерно в два раза выше смертных и хикеда’я, с головы до ног покрытый серо-белой шерстью, кроме лица с лохматыми бровями и темно-серой жесткой кожей. Широкое серое кольцо из бересклета охватывало шею гиганта.

– Смотри! Видишь на шее ярмо? – спросил Ахенаби. – Его надела сама Королева, оно заставляет гиганта служить тому, у кого в руках жезл. Но не используй его слишком часто, иначе он привыкнет к боли, и с ним будет трудно справляться.