Корона из ведьминого дерева. Том 1

Она не собиралась ничем с ним делиться, даже разговаривать не хотела, и в первый момент это оказалось легко: когда он принялся наносить мазь на самую длинную и глубокую рану, Нежеру пришлось прикусить губу, чтобы не закричать. Она думала, что боль, которую испытала, когда он промывал следы укусов змеи, была кошмарной, но ошиблась. Сейчас, когда он втирал ледяную моли в ее израненную спину, ей начало казаться, будто он забивает в нее горсти мелких камешков. Правда, через пару мгновений она почувствовала приятный холодок там, где только что царила обжигающая боль. Мазь не прогнала ее совсем, но слегка отодвинула, и Нежеру смогла взглянуть на нее более философски.

– Я знаю мало тех, кто разделяет мое… бремя, – снова заговорил Саомеджи. – В отличие от Мако и всех, в чьих жилах течет чистая кровь, я провел годы раннего детства в полном одиночестве, не имея возможности общаться даже с подобными мне полукровками. Подозреваю, что с тобой было то же самое. Может быть, есть вещи, которыми мы могли бы поделиться… или даже чему-то научить друг друга.

Нежеру было трудно сосредоточиться на его словах. Успокаивающий холод, окутавший спину, вдруг помог ей понять, сколько долгих часов, сколько дней она заставляла себя делать каждый новый шаг и каждое мгновение сражаться с болью. Впервые после порки она просто хотела все забыть и уснуть. Но что он такое говорит? Неужели предлагает нечто вроде дружбы? И если да, что тогда?

– Вот так, сестра по Руке, это должно помочь. – Он убрал маленький горшочек обратно в потайной карман белого одеяния. – Я скажу Мако, что твои раны заживают. И, может быть, ты подумаешь над моими словами.

Нежеру почувствовала, что у нее не осталось сил, все вокруг окутано туманом, и неожиданно мир и ночь навалились на нее, точно огромный груз. Она даже не стала снова надевать куртку, просто завернулась в плащ, улеглась на холодную каменистую землю и уснула.

* * *

Когда они шагали на восток вдоль подножия гор, вернулись ледяные ветра и принялись разбрасывать повсюду пригоршни снега. И хотя холод, сползавший с высоких пиков, не облегчал боль, Нежеру обнаружила, что он помогает в другом. Танцующие в воздухе белые снежинки превращались в покрывало, в которое она могла закутаться, чтобы спрятать от остальных свои мысли.

Нежеру знала, почему солгала насчет ребенка, – мысль о том, что Мако возьмет ее силой, когда она была едва жива после порки, казалась ей невыносимой. Однако она по-прежнему не могла объяснить даже себе самой, почему не убила смертного мальчишку на острове Костей. Она не хуже Мако понимала, какую он представлял опасность и насколько труднее им будет покинуть остров, если жители деревни пустятся за ними в погоню. Да и вообще мальчишка наверняка погиб вместе с остальными односельчанами. Получалось, что ее колебания ничем ему не помогли. Но больше всего ее выводила из равновесия мысль о том, что в то короткое мгновение она увидела последствия своего поступка, причем так ясно и четко, будто все уже случилось. И тем не менее не бросила кинжал в спину убегавшего ребенка.

Уничтожать тех, кто может уничтожить тебя, – твой священный долг в роли Жертвы. Если отдать свою жизнь за Королеву есть радость, насколько лучше и приятнее убивать ее врагов?

Нежеру выучила эти уроки одновременно с рунами и цифрами в свой первый год в Ордене и знала их так же твердо, как собственное имя. Но в первый же раз, когда ей представилась возможность убить врага, она потерпела поражение. Почему?

«Дело в моей крови. Иначе просто не может быть. Каким-то образом смертная половина меня, наполненная слабостью и неуверенностью, взяла верх над лучшей частью моей сущности».

Нежеру поняла, что не гнев Мако и остальных членов отряда наполнял ее стыдом, а осознание собственной неполноценности, которой ее одарила смертная мать, шу’до-ткзайа, и текущая в ее жилах кровь рабов. Достаточно вспомнить, как капитан-риммер и его команда стояли в стороне, когда женщины и дети, принадлежащие к их смертному народу, падали под ударами клинков хикеда’я! Только плохой кровью можно объяснить такую слабость и трусость. Нежеру знала, что, если бы кто-то напал на ее родных, она бы сражалась за них до самого последнего мгновения и умерла, вцепившись зубами в горло врага. Тогда как так получилось, что она не смогла остановить всего лишь одного ребенка, чтобы защитить свой народ?

«Я сражаюсь сама с собой, – вдруг поняла она. – Если я хочу быть женщиной, принадлежащей Королеве, если хочу принести славу Ордену Жертвы, я должна уничтожить эту слабость в своей крови, слабость смертной. Другого пути нет».

* * *