Корона из ведьминого дерева. Том 2

У нее осталось мало времени, поэтому она быстро прошла через ту часть старого города, где жили крестьяне, к рынку пряностей, и купила корицу, мускатный орех и перец из Арча, расплатившись серебряной монетой, которую ей дала госпожа. Пока она с сумкой переходила от одного торговца к другому, Джеса внимательно поглядывала по сторонам, чтобы определить, не следит ли кто-то за ней, но не сумела заметить ничего необычного. На утреннем рынке было полно обычных покупателей, в основном слуг из великих домов – хотя ее дом самый великий, с гордостью подумала она, потому что в Наббане никто не стоял выше Санцеллан Маистревиса, за исключением, быть может, санцелланских эйдонитов, дворца Его Святейшества, Ликтора.

Когда она убедилась, что никто за ней не следует, Джеса ушла с рынка и быстро зашагала по Портовой улице в сторону причалов, потом свернула на Аллею Святых, как ее называли из-за огромной арки, украшенной важными религиозными фигурами. Она знала лишь святую Пелиппу, ту, что дала умирающему Усирису напиться воды из своей чаши, и, хотя святые Наббана не имели к ней отношения, Джеса уважала Пелиппу, как женщину, которую, вопреки обычаям, прославляли за то, что она выполняла неблагодарную женскую работу.

Аллея Святых, широкая, извивающаяся дорога, вела из квартала и огибала Холм Эстренин, пока не доходила до крупных поместий, находившихся наверху, ими в основном владели иностранцы, богатые купцы и аристократы, которым нравилось иметь собственные дома в величайшем городе во всем мире, как любил повторять герцог Салюсер. Джеса не сомневалась, что это правда, во всяком случае с точки зрения размеров. Всюду, где ей доводилось побывать, улицы заполняли толпы людей, и они не только занимались своими делами, среди них попадались и те, что, казалось, никогда не расходились по домам: развозчики товаров, бродяги и даже женщины, ей рассказывала о них герцогиня Кантия, те, что отдалились от бога (так объяснила герцогиня) и продают свои самули, как их называл народ Джесы – «нежные цветы», – за деньги.

И хотя сегодня все выглядело как обычно, даже в этом богатом районе она замечала следы недавних неприятностей, обрушившихся на город волнений, во время которых она сама едва не погибла. Грубые рисунки, изображавшие птиц с огромными крыльями и девизом: СЕКУНДИС ПРИМИС ЭДИС – «Второй станет первым», – появились на стенах зданий, символическое изображение Буревестников, людей, поддерживавших врагов герцога, Далло Ингадариса и брата герцога Друсиса. В более бедной части улицы, рядом с общественным рынком, Джеса увидела развалины сгоревших домов. Когда она проходила мимо одного из них, она содрогнулась, черные провалы окон смотрели на нее призрачными глазами.

Когда она добралась до середины холма, Джеса еще раз оглянулась, чтобы убедиться, что ее никто не преследует, потом быстро свернула в ворота и вошла в не слишком ухоженный двор высокого дома. В задней части двора она постучала в тяжелую деревянную дверь. Слуга открыл глазок и спросил, что ей нужно. Джеса прошептала имя герцогини Кантии, и ее быстро впустили внутрь.

Если снаружи дом выглядел разочаровывающе для жилища такого богатого человека, как виконт Матре, то внутри все было иначе. Повсюду горели свечи, стены украшали разноцветные гобелены, некоторые из них с золотыми нитями, но Джеса спешила и не могла насладиться ими в полной мере.

Слуга молча повел ее наверх, в прихожую с низкими диванами и такими же низкими столиками, освещенную масляными лампами. На стенах также висели гобелены, которые она рассмотрела более внимательно, но особенно долго ее взгляд задержался на одном. Когда слуга ушел, Джеса подошла поближе, чтобы хорошенько его изучить.

Она никогда не видела ничего подобного. На гобелене была изображена мужская фигура в короне и с хвостом кита (во всяком случае, она так подумала, ведь подобные вещи Джеса видела только на рисунках). Мужчина в короне широко расставил руки в стороны над чем-то похожим на горы, но большая часть его огромного тела плавала в океане, где его со всех сторон окружали маленькие корабли. «Это наверняка Усирис Эйдон, – подумала Джеса, – великий бог Наббана», хотя она никогда не видела его таким.

Но больше всего ее поразил материал. Картина получилась не из стежков, а из крошечных сияющих пластин, склеенных друг с другом, точно красивая мозаика на полу в некоторых комнатах Санцеллан Маистревиса. И ни одна из блестящих деталей не была больше ногтя маленькой Серасины; когда Джеса двигалась, в них отражался свет, и начинало казаться, что они шевелятся и мерцают, словно мужчина в короне и с хвостом на самом деле живой и наблюдает за ней. Ей стало страшно, и она сделала знак Дерева, хотя до сих пор чувствовала себя неуютно в таких случаях. И все же в чужой стране другие боги и демоны, которых следовало умиротворять, а Джеса всегда отличалась практичностью.

– Я вижу, ты наслаждаешься картиной, – раздался голос у нее за спиной.