Корона из ведьминого дерева. Том 2

Наконец, после часа напряженной скачки, Унвер остановился на вершине небольшого холма. Однако волки не сдались. Более того, они заметно сократили разделявшее их расстояние, а Деофол устал, шкура коня блестела от пота в ярком свете луны, и дыхание туманом окружало всадника. Унвер обнажил кривой меч, его лицо стало жестким и пустым, словно ему предстояло прийти к соглашению с богами, которые решают вопрос жизни и смерти каждого человека, не учитывая его желаний.

Первый волк, большой ощетинившийся серый зверь, быстро взбежал вверх по склону холма и принялся кружить возле лошади на расстоянии в несколько шагов. Деофол старался держать дистанцию с рычащим зверем. Но остальные волки уже подобрались к холмику, и их призрачные серебристые тени в лучах лунного света скользили сквозь сминающуюся траву, точно акула вокруг теряющего силы пловца.

Самый крупный волк остановился на склоне напротив Унвера, на некотором расстоянии от его клинка. Шерсть вожака встала дыбом, уши выставлены вперед, хвост высоко поднят. Остальные толпились за ним, рыча и тихонько поскуливая – менее агрессивные и уверенные. Вожак огляделся, его глаза, поймав свет луны, засияли желтым пламенем, он закинул голову назад и снова завыл. А через мгновение к нему присоединились остальные. Деофол нервно пританцовывал на месте, но Унвер молча смотрел на волков. Его лицо оставалось суровой маской, но поза выдавала смущение: волки так себя не ведут, в особенности после того, как они окружили свою жертву.

Наконец самый большой волк прекратил выть, и постепенно смолкли другие звери. Унвер сидел в седле неподвижно, словно под властью заклинания, и не сводил глаз с огромного серого вожака, потом неспешно слез с Деофола. Волки за ним наблюдали. Те, что находились дальше, тихонько рычали и поскуливали, но остальные молча смотрели на Унвера, их глаза блестели, языки вывалились наружу.

Наконец Унвер уже двумя ногами стоял на заросшем травой холме, всего в полутора шагах от самого большого волка. Они продолжали буравить друг друга взглядами.

Деофол заржал, однако Унвер даже не повернулся в его сторону, но поднял руку, словно давая благословение. Вожак стаи не сводил с него глаз, потом, будто услышав команду, опустил голову, коснулся собственной груди и приподнял морду в сторону пальцев вытянутой руки Унвера. А затем, так и не издав ни единого звука, могучий серый вожак повернулся и неспешно потрусил вниз с холма. Стая последовала за ним, точно они вдруг забыли о существовании человека и его лошади, и очень скоро волки уже бежали по серебристой траве, пока их не поглотила тьма и не исчезли из вида последние колеблющиеся тени.

Унвер, чье лицо так и не изменило выражения, снова уселся в седло, пришпорил лошадь и поскакал на север.

* * *

Когда Фремур пришел в себя, он понял, что стоит на коленях рядом со своей лошадью, на склоне, менее чем в двух сотнях шагов от вершины холма, на котором волки окружили Унвера. Он не сомневался, что Унвер погибнет в схватке с волками, и уже приготовился умереть вместе с ним, даже не подумав о клане, которым теперь, после смерти брата, управлял. Фремур видел, что звери окружили Унвера, но не помнил, как тот спешился, словно с небес в него ударила священная молния и на время лишила разума. Фремур следовал за Унвером с того момента, как тот покинул стоянку, и перебрался вслед за ним на другой берег Перышка, и хотя несколько раз окликал Унвера, он его не слышал.

Фремур не был уверен в том, что он видел, но его била дрожь от возбуждения и страха. Все, что он подозревал, все, что ему представилось тогда, во время рейда, вдруг оказалось правдой. Человек, за которым он следовал, был кем-то удивительным – не обычным вождем или даже таном клана.

Фремур сел в седло, развернул лошадь и поехал обратно к лагерю клана Журавля. Он не мог удержаться и заговорил вслух, снова и снова повторяя одни и те же слова, как будто его мог кто-то услышать, кроме лошади и яркой скользившей по небу луны.

– Я видел собственными глазами, – сказал он. – Даже степные звери склонили перед ним головы. Я, Фремур, видел истинного Шана!

Глава 46. Речной человек

Шел месяц тьягар, и дни были длинными, но Эолейр и Морган трубили в рог только после наступления сумерек. В этот день до заката оставалось еще более часа, когда они решили разбить лагерь. Моргану стало скучно, и он в одиночестве подошел к воде.

Они остановились примерно на границе между Стэнширом и Фальширом в том месте, где в Дятловых горах брало свое начало несколько рек, которые вместе вливались в Имстрекку, образовывая болотистую дельту между высокогорьем и широкой рекой. Морган немного прошел, пока не отыскал место, не видное из лагеря, и по мелководью добрался до высокого камня, выступавшего над медленно текущей рекой на высоту человеческого роста и окруженного со всех сторон зарослями камыша и меч-травы. Камень напомнил Моргану Хейхолт, возвышающийся над Кинслагом и Кинсвудом. Он забрался наверх и уселся, чтобы обозреть свое новое королевство.