Корона когтей

– Я бы помог, если бы помнил, Ваше Величество. Но, как я уже сказал, я не знаю ничего существенного, – в его голосе слышится презрение. – И, уверен, у вас предостаточно других верных придворных, чтобы расспросить их.

– Серьезно? – раздражение прогоняет мое чувство вины. – Желаете, чтобы я упала на колени и умоляла вас о помощи? Я уверена, что Таллис, по крайней мере, должна быть во Фрайанландии. Если я отправлюсь туда, чтобы поймать ее, а сама приманкой…

Он взмахивает рукой и презрительно восклицает:

– Смешно.

– Тогда, может, предложите мне, что делать? Если моя идея нелепа, помогите мне. Расскажите мне, что вы помните о своем пребывании там. Или предложите какой-нибудь другой способ покончить с этим кошмаром, – он не отвечает. – Нет. Вы предпочли потратить свою энергию на то, чтобы причинить мне боль, тогда как я думала, что именно вы должны знать, что поставлено на карту.

– Конечно, я знаю, – губы Люсьена кривятся в гримасе. – Вы думаете, Одетта единственная, кто боится их возвращения? Неужели вы думаете, что я не знаю, что поставлено на карту? Думаете, что я не сделаю все, что в моих силах, чтобы помешать им?.. – он замолкает, прерывисто дыша, и щурится. – Кто угодно мог расспросить меня о Фрайанландии. Зачем вы на самом деле попросили меня прийти сюда в этот вечер, Ваше Величество?

Во рту у меня пересохло. Я наливаю немного воды из кувшина на одном из боковых столиков и делаю глоток. Люсьен хмуро смотрит на меня.

– Когда я в последний раз видела вашего отца, лорд Руквуд, он сказал мне, что ожидает вашего возвращения в Атратис. Почему вы остались при дворе?

– Почему? – он качает головой, отворачиваясь. – Потому что, несмотря на то, что вы сделали, несмотря на все, я понял, что быть вдали от вас – пытка. Худшая пытка, чем быть рядом с вами, но не иметь возможности даже прикоснуться, – смеется он. – По крайней мере, я думал, что это худшая пытка. Но теперь я вижу, что вынужден не только смотреть на вас с Ароном, но и молча сносить ваши оскорбления, просто чтобы он почувствовал себя лучше…

– Клянусь Жар-птицей, чего вы от меня ждали? – я отшатываюсь от него и начинаю ходить взад и вперед по комнате. – Вы же знаете, как ненадежно его положение. Вы же знаете, сколько он выстрадал из-за травмы. А потом вы буквально силой врываетесь в зал для аудиенций, чтобы напомнить ему, что вы способны на то, на что не способен он.

– Я беспокоился о вас!

– Вы беспокоились? Потому что с тех пор, как я вышла замуж за Арона – кстати, чтобы спасти вам жизнь, – вы ведете себя так, будто вам невыносимо находиться рядом со мной. Если вы так меня любите, Люсьен, тогда почему вы так старательно отталкивали меня в последние недели?

Мы стоим лицом к лицу и смотрим друг на друга. Сердце бешено колотится в груди. Я не знаю, хочу ли я поцеловать его или ударить.

– Вы не ответили на мой вопрос, – голос Люсьена хриплый. – Почему я здесь?

Я могла бы солгать, но румянец, поднимающийся по моей груди и шее, выдал бы меня.

– Потому что я хочу вас, черт бы вас побрал. Потому что я не могу перестать думать о вас. Потому что я все время вспоминаю ту единственную ночь, которую мы провели вместе, и…

Он резко обнимает меня и целует: губы, подбородок, шею, грудь, снова и снова. Он вытаскивает шпильки из моих волос, вплетает пальцы в длинные пряди и прижимается губами к моим, углубляя поцелуй. И я не могу сопротивляться; я крепко прижимаю его к себе и проталкиваю руки под его тунику, впиваясь ногтями в обнаженную кожу его спины, утопая в волне желания, жадно целуя его, пока едва могу устоять на ногах.

– О, Люсьен…

Я прислоняюсь к его плечу и закрываю глаза, а он прижимает меня к себе, жмется щекой к моей макушке и обнимает. Моя кровь горячо стучит в венах. Под ладонью я чувствую быстрое ответное биение сердца Люсьена. Словно и не было последних месяцев, и мы снова вместе в комнате Люсьена, знаем, что нам придется столкнуться с Зигфридом и Таллис, но верим, что мы, по крайней мере, сможем встретиться с ними вместе.

– Клянусь Жар-птицей, Адерин, пожалуйста, скажите мне, что мы снова можем быть вместе. Должен же быть какой-то выход. Я люблю вас… Я нуждаюсь в вас… слишком сильно. Я не могу… – он обхватывает руками мои щеки, приподнимая лицо, чтобы снова поцеловать и задержаться в таком положении. – Я не хочу так жить.

И я тоже. Я знаю, что обещала Арону, но наш брак на самом деле не брак. Он быстро превратился в тюрьму. Хотя Арон добрый и благородный, он не любит меня как жену. И никогда не полюбит. Конечно же, если Люсьен и я будем осторожны, если мы сохраним это в секрете, чтобы Арон не пострадал или не опозорился, я смогу быть с тем, кого я люблю, и не разрушить все.

Часы отбивают тридцать минут. Я высвобождаюсь из рук Люсьена и делаю шаг назад, позволяя себе смотреть на его раскрасневшуюся кожу, горящие черные глаза, губы.

– Мы найдем способ, Люсьен. Но мы должны быть осторожны – никто не должен знать. А Арон…

– Я тоже не хочу причинять ему боль. Я найду место, где мы сможем встретиться, где нас никто не сможет найти. Место только для нас.