Корона льда и лепестков

– Как ты собирался покончить с нашими отношениями на Унимаке? – с вызовом спросила я, выдавая разочарование.

Я пришла сюда не ссориться, а обнять Фаолана покрепче, но уязвленные чувства требовали вывалить все наружу.

Лан сощурился.

– Это ты с ними покончила. Ты прекратила наши встречи по вечерам.

– Да все потому, что ты занимался тем, чем и всегда, черт тебя дери, – ты меня отталкивал!

Фаолан стиснул зубы.

Я шумно выдохнула, и гнев немного утих.

– Да-да. Поверил во всю фигню, которую родители вбили тебе в голову, что твоя магия делает тебя злом. Хуже того, ты позволил ей встать между нами. Так что да, я прекратила наши вечерние встречи. Даже признаю, что отчасти решила так из-за того, что я королева, а дворы ни за что не примут наш союз. Но настоящая причина в том, что я не переживу, если ты снова меня покинешь.

Лан шагнул вперед.

Я вскинула обе руки.

– Как я должна тебе доверять, когда ты сам себе не доверяешь? Ты уже решил сдаться.

– В этот раз ты не поможешь…

Я взорвалась, сжимая кулаки.

– Неужели ты считаешь, что я подалась в страну грез, не поискав ответа?!

Лан удивленно поморгал и хрипло спросил:

– Можно что-то сделать?

Подойдя ближе, я коснулась его щеки.

– Кое-что можно. Девон расщедрилась на намек… ну так, полнамека. Ты же знаешь, какая она.

– Знаю, – выдавил улыбку Лан, и вся оставшаяся во мне ярость испарилась.

Я взяла его за руку, и он переплел наши пальцы.

– В одном ты прав.

– Только в одном? – поддел Лан.

Я призадумалась.

– Да.

Фаолан подхватил меня под подбородок и почти невесомо, мягко поцеловал в губы.

– Что сказала Девон, Сиротка?

– Противостоять проклятию Рубезаля могут лишь два заклинания. Одно потребует моей смерти, но второе… – Я глянула в его темные глаза с радужными бликами. – Проклятие связано с твоей сущностью. Если ты изменишь ее, проклятие утратит силу. Корни исчезнут, и мы сможем его снять, не убив тебя.

На щеках Лана заиграли желваки.

– Девон объяснила, как изменить сущность? Она имела в виду мою магию?

– Нет, внук мой, – всколыхнул воздух глубокий голос.

Сердце припустило галопом, и я повернулась в сторону голоса – среди пузырей возник сам Луг.

Герой Благих фейри кивнул мне в знак приветствия. Я склонила голову в ответ.

– Спасибо, что сохранил ему жизнь.

– Огненное копье привязано к вашему миру, в отличие от моего облика здесь, в стране грез. Сквозь него я способен поддерживать свою магию бесконечно долго, хотя это требует полной концентрации.

Эвлю сказала то же самое, и Девон тоже. Конечно, фейри крови вдобавок отметила, что пользы тут мало, ведь вражеская армия нападет через каких-то пару дней.

– Твоя арфа такая же? – спросила я.

Луг взглянул на внука.

– Да. Арфу нужно вернуть нашему роду. Это крайне важно.

– В арфе сосредоточена половина силы Рубезаля.

– Да, – кивнул Луг. – И половина твоей.

Я нахмурилась.

– Моей?

– Через моего внука, да.

Мы с Ланом переглянулись. Фаолан заговорил первым:

– Я точно должен владеть арфой?

Луг кивнул.

– Должен.

Я растерла виски.

– Да ты последним гнилым огурцом не будешь владеть, если не поймешь, как изменить свою сущность.

К сожалению, в этой сфере Лан, как и я, вообще ничего не смыслил.

– Я годами пытался это сделать, – проговорил он. – Я Неблагой. И если это можно изменить, то я до сих пор не придумал как.

Луг подошел к внуку, опустил широкую ладонь ему на плечо.

– Твоя магия – лишь цвет твоей сущности, но не она сама. Ты Неблагой. Это никогда не изменить, да и не нужно пытаться. Но ты, я уверен, уже знаешь, что ты должен сделать, дабы победить проклятие.

Внук уставился на деда, потом хрипло сказал:

– Я не понимаю.

– Понимаешь.

В глазах Лана мелькнуло осознание, и он тут же их закрыл.

– Что там? – требовательно спросила я.

– Часть его сущности скрыта верой в то, что его принадлежность – ошибка.

Лан поделился со мной детскими невзгодами. То, что он, фейри из рода Луга, распределен к Неблагим, он воспринимал как недостаток. И именно это полностью сформировало фейри, которым Лан стал.

Именно поэтому он возвел вокруг себя столько стен.

Именно поэтому он продолжал меня отталкивать.

Из-за веры в то, что его сущность – зло, Фаолан считал себя недостойным.

Я заговорила совсем тихо:

– Он должен преодолеть отвращение к тому, что он Неблагой.

Лан открыл глаза, и они с Лугом столкнулись взглядами в безмолвной битве.

– Значит, мне сидеть тут и себя уговаривать? – зашипел Фаолан сквозь стиснутые зубы. – И как это поможет? Мы даже не узнаем, если или когда это произойдет.

Луг ухватил внука за челюсть.