Корона льда и лепестков

Я шагнула было к келпи, но застыла, заметив на земле золотой блеск. Он, изгибаясь, убегал вдаль. Тропа. Мой путь, очевидно.

– Знаю, ты считаешь меня дурой, – я снова вернула внимание к келпи. – А еще я знаю, что ты ненавидишь Рубезаля. Мне нужно передать армии сообщение, что нужно выпустить сонный дурман. Тогда я встречусь с гигантом на крыльях дракона. Я бы хотела, чтобы ты был там со мной. Давай посмотрим, сможет ли он устоять на ногах, а?

Сухопутный келпи подошел ближе и обнажил слишком острые для лошади зубы.

– Шанс увидеть, как гигант грохнется на свою здоровенную жопу? Ты шутишь. Дразнишь. Искушаешь.

Я покачала головой.

– Ничего подобного. Можешь раздробить ему колени после того, как я его уложу.

– Нет в моем сердце желания крепче, чем это – ну, разве что сеять свое семя.

Вот это уже лишняя информация.

– Пока я должна пойти этим путем, – я кивнула на мерцающее золото, которое келпи, вероятно, не видел, – но не мог бы ты передать генералам, что…

Сухопутный келпи взвился в прыжке, высоко подкидывая задние ноги, и пукнул так оглушительно, что посрамил сам гром.

– Помчались! – взревел он и со звоном сосулек исчез, устремившись к моей армии.

Ну, ладушки.

– Вы ему доверяете? – спросила Папоротник.

– Я доверяю его ненависти к Рубезалю. Иногда он и правда меня возит. – Я уставилась на тропу, что убегала от меня вдаль, сверкая и маня. – Девон, жди у крыльев. Сразимся за всех фейри и за Андерхилл.

Папоротник, Девон и Цинт потянулись, словно желая меня остановить, но я шагнула на тропу. Жрица улыбнулась и кивнула.

– Иди своим путем, Каллик Всех Фейри. И найди свою силу.

Мою силу?

Магию?

Наверняка она имела в виду мою магию. Запасы-то обнулились подчистую. Случись мне сейчас идти в бой, я не просто умру – я умру, не нанеся ни единого удара.

Я сделала еще шаг – и мне показалось, будто молния, пробежав по рукам и ногам, поразила меня прямиком в грудь.

Я считала, что должна пройти по тропе одна, но спустя мгновение рядом возникла Девон. Из ее ушей и носа текла кровь, а изо рта лился голос, который ей не принадлежал.

– Юна, – шептал он. – Ты так юна, и все же ты – моя единственная надежда.

Из Девон хлынула сила – древняя, жуткая, она проникала в самые кости и беспощадно звенела внутри меня, как камертон.

Я не знала, что лучше – поклониться или сразу пасть ниц.

– Андерхилл?

– Да, малютка. Вместе мы совершим эту прогулку. Но пойми: равновесие – то, к чему до`лжно стремиться. Поскольку жить без него значит не жить вовсе. Вы… фейри… создания души моей… без равновесия ничему не быть.

– Я пытаюсь восстановить равновесие, – отозвалась я.

Девон ни разу на меня не взглянула. Просто шла по тропе, и слова слетали с ее губ. Ее грудь трепетала, как натянутая мембрана.

– Равновесие – я. Благо – я. Боль – да. Поцелуй – да. Исцеление – да. Потеря. Победа. Равновесие это все – и благо. Благо должно быть в нас. И здесь. Лишь равновесие и благо.

– То есть Руби должен победить, чтобы сохранить равновесие?

Понять слова Андерхилл оказалось нелегко, особенно когда половиной сознания я уже была с армией и сонным дурманом. Кроме того, ей бы не помешали уроки грамматики.

Андерхилл повернула голову Девон ко мне, но глаза той уже не принадлежали. Они считаются окном в душу, и я видела глаза Андерхилл.

Ослепительно-белые, полные искорок всех цветов радуги. Как у Лана. Как у Жрицы. Только наоборот. Если их глаза меня притягивали, заставляли думать о вселенной и ночном небе, то ее… они были самим творением – всем, чем был и когда-либо будет мир. Они воплощали собой его начало и конец. Бессмертное время.

Равновесие – я. Благо – я. Боль – да. Поцелуй – да. Исцеление – да. Потеря. Победа.

Меня и раньше, бывало, нехило трясло, но так сильно еще никогда – все тело дрожало в присутствии Андерхилл. Ну, или той ее частички, которая сумела поместиться в Девон.

Уголки ее глаз кровоточили. Наверное, так выглядели ее слезы?

– Ты – равновесие, Каллик Всех Фейри. Ты – благо. Оставайся таковой.

Ее глаза закрылись, и на щеки Девон ручейками хлынула кровь.

Фейри обмякла, и я едва успела ее подхватить, не дать удариться о землю. Сверкающая золотая дорожка померкла, и я, удивленно заморгав, увидела, что мы стоим у края драконьих крыльев.

Пятиминутная прогулка перенесла нас на многие километры.

– Девон? – я легонько ее встряхнула.

Из глаз, носа и ушей фейри широкими струйками лилась кровь. Кожа была восковой и прохладной, растрескалась там, где была тоньше всего, – на скулах, лбу и подбородке. Выходит, принять сущность Андерхилл – отнюдь не пустяковое дело, но Девон дышала.

Ну, хвала богам, что на меня хотя бы эта ноша не свалилась.

Надо мной громко просвистело крыло, и я пригнулась, прикрывая Девон собой. Вытянув шею, увидела размытые очертания отряда пикси.

– Ох блин, – выругалась я шепотом.

Пикси разносили сонный дурман, а у меня нет магии, чтобы укрыться.

– Девон. Ты мне нужна в сознании, – я снова ее встряхнула.

Ноль реакции.

Я глянула в сторону, откуда дул ветер, и снова разразилась бранью.

Вытаскивать отсюда обеих нет времени.