Корона льда и лепестков

– Мать? Чтоб она рассталась с предметом власти своего отца? Никогда.

Холод в груди подсказывал, что Рубезаль бросил в лицо Лану жестокую правду. Дневник. В нем гигант писал, что именно Эвлю дала ему некий ключ к разгадке. А после в записях появляется арфа, хотя прежде упоминаний о ней нет.

– Он говорит правду, Лан. Эвлю долгое время работала с Рубезалем.

– Признаюсь, она воплощает собой все, что я ненавижу в фейри двора, – продолжил Руби, разворачиваясь к Лану и снимая с пояса арфу. – Но она оказалась очень, очень полезной. Любовь сделала ее такой восприимчивой к моему чаю. Настолько, что даже удалось настроить ее против собственного юного Неблагого сына-чудовища.

Фаолан резко втянул воздух.

Я двинулась в другую сторону, отвлекая гиганта и давая Лану время взять себя в руки.

– Еще одна подлость в копилку к остальным. Начинаешь повторяться. Но есть кое-что покрепче твоего чая.

Гигант бросил на меня ленивый, пренебрежительный взгляд, который никак не вязался с напряженной позой. Рубезаль не хотел попасть в ловушку между мной и Ланом.

– И что же это, девочка?

– Раскаяние. Откуда, по-твоему, у нас копье? Эвлю отдала его мне из рук в руки для своего сына.

Жалкая попытка матери Лана искупить прошлые грехи.

Но если бы не она, Лан был бы мертв.

Гигант кивнул.

– Ах да. За это я ее и убил.

Повисла напряженная пауза. Вздох в самой ткани Андерхилл.

А потом Лан с яростным ревом бросился на огромного фейри. Рубезаль ударил по струнам, и я рухнула на колени, скошенная грохотом какофонии.

Ахнула, настойчиво потянула в себя больше золотой силы.

Но Лан не упал, в отличие от меня и всех остальных в пределах видимости. Он продолжал бежать, и Рубезаль изумленно распахнул глаза шире. Он не стал обнажать никакого оружия. Даже не подумал, что понадобится.

Настолько самонадеянно он верил в силу арфы.

И все же инструмент не собирался обращаться против истинного владельца.

Лан крутанул копье, и желто-оранжево-красное пламя описало дугу вокруг него и Рубезаля, стягиваясь, заключая их в кольцо. А потом оно, теперь темно-красное, обернулось волной черной магии, которая переливалась всеми мыслимыми цветами. Щелкнув, словно плеть, она хлестнула по огромной руке Рубезаля, держащей арфу. Взрыв раскрасил дерущихся вокруг фейри сотней оттенков.

Гигант взревел, но не ослабил хватку, собирая Неблагую силу в свободной ладони.

Стиснув кулаки, я поднялась.

Зачерпнув еще золотой энергии, я вплела ее в белую молнию и отпустила в полет.

Моя магия индиго исчерпала себя. Я считала, что подобное случилось и с белой молнией, и чуть не умерла от ужаса. Как могла сила Андерхилл иссякнуть, если только она сама не исчезла, не стерлась из мира? Нет, я лишь временно истощила свою способность проводить ее мощь. И золотые завитки меня подпитали.

Рубезаль пошатнулся от моего удара. Однако я не сводила глаз со жгута ревущего пламени, который сплетал Фаолан. Даже пришлось отпрянуть от пульсирующего жара, когда Лан вскинул руку, набросив пылающую веревку на запястье гиганта, и дернул.

Схватка вышла за грани физического мира, и я переключилась на магическое зрение, чтобы увидеть ее настоящую.

Уродливая черно-зеленая магия Рубезаля обвивалась вокруг арфы, как лоза-паразит, но магия копья, переплетясь с сущностью Лана, сдирала ее, словно сорняк, коим та и являлась. Я ахнула, увидев магию возлюбленного впервые с тех пор, как он вернулся из страны грез. Его суть больше не была темно-алой. Она стала черной, как та пылающая дуга, усыпанная переливами всех цветов радуги.

– Давай, Лан, – шепнула я.

Он освобождал арфу от притязаний Рубезаля.

Я даже почти не услышала рева гиганта, когда огонь прожег его плоть и кости. Ведь в этот миг лопнули и последние путы, которыми он держал инструмент Луга.

– Нет! Она моя! – выдавил Рубезаль, завывая от боли.

Лан преспокойно обошел гиганта и встал перд ним, лицом к лицу.

– Она никогда не была твоей. Есть вещи, что превыше нас, король без фейри.

Мой взгляд упал на руку гиганта. То, что от нее осталось.

Любопытство меня и сгубило.

Рубезаль взревел и взмахом отбросил Лана вместе с арфой и копьем. Я кинулась в атаку, метнув белую молнию в колени гиганта. Зеленая магия отразила мой удар, поглотила его целиком, а потом обрушилась сплошной стеной.

Я уничтожила стену – и пошатнулась, столько энергии это у меня отняло.

– Алли! – крикнул Фаолан.

Он бежал ко мне, пока зеленая магия заполняла сам воздух, и я бросилась навстречу. Лучшей стратегией для победы над соперником таких размеров было, разумеется, разделять и властвовать. Но мною овладела странная уверенность.

Я потянулась к Лану.

– Все кончено, Каллик без Дома, – прогремел Рубезаль, и его жуткий голос простерся сквозь разделяющее нас пространство.

Мы с Ланом коснулись друг друга, и тут же раздалось яростное ржание. Я обернулась и увидела, как прямо на гиганта мчится Тыч. И выпустила руку Лана, рассмотрев, кто сидит на келпи верхом.

Гигант не увидел Девон – или ему было все равно. Зеленая магия, которую он призывал, собралась над его головой в кинжал, в крошечный смертоносный сосуд.

Острие сверкнуло, указывая прямо на меня.