Корона мечей

– Свет да осияет вас этим утром, Мать, – низко присев, так что коричневая бахрома шали заходила ходуном, произнесла Теодрин. Обладая всей присущей доманийкам грацией, она была в очень скромном платье с высоким воротом. Это было несколько необычно. Женщины народа Домани, как правило, понятия не имели о скромности. – Мы выполнили ваше приказание, но никто не заметил нынешней ночью ничего необычного около палатки Мариган.

– Некоторые мужчины вспомнили, что видели Халиму, – с кислым видом добавила Фаолайн, лишь слегка присев, – но кроме этого не помнили ничего, даже когда потом отправились спать. – В ее голосе прозвучало нескрываемое осуждение Халимы, секретаря Деланы, которая пользовалась большим успехом у мужчин. Круглое лицо Фаолайн помрачнело больше обычного, когда она произносила следующие слова: – Там мы наткнулись на Тиану. Она велела нам идти спать. – Не отдавая себе в этом отчета, Фаолайн все время поглаживала голубую бахрому своей шали. Суан не раз говорила, что новоиспеченные Айз Седай надевают шаль чаще, чем необходимо.

Постаравшись улыбнуться как можно доброжелательнее, Эгвейн уселась на свое место за маленьким столиком. Осторожно. Кресло чуть не сложилось – Эгвейн пришлось нагнуться и выправить ножку. На краю стола из-под глиняной чернильницы торчал кусок сложенного пергамента. Руки дернулись, чтобы достать его, но Эгвейн сдержала себя. Слишком многие Айз Седай считали, что им вовсе не обязательно соблюдать правила вежливости. Она не должна быть одной из них. Кроме того, эти две попали из-за нее в неловкое положение.

– Прошу прощения за те неприятности, которые у вас возникли из-за меня, дочери. – Они стали Айз Седай одновременно с избранием ее Амерлин, то есть когда раскол в Башне уже произошел, и столкнулись с теми же сложностями, которые возникли у нее. Однако у них не было ее палантина, и они оказались практически беззащитны. Большинство полноправных сестер вели себя с ними так, точно они все еще Принятые. То, что происходило внутри каждой Айя, редко становилось достоянием других Айз Седай, но ходили слухи, что Теодрин и Фаолайн приходится на все испрашивать разрешение и к ним приставили опекунов, которые следили за их поведением. Никто никогда не видел ничего подобного, но все были убеждены, что это именно так. Эгвейн не оказывала им покровительства, хотя понимала, что это не помешало бы. – Я поговорю с Тианой. – Может, это что-нибудь и даст. На день или на час.

– Спасибо, Мать, – ответила Теодрин. – Не стоит беспокоиться. – Ее рука скользнула к шали и задержалась на ней, поглаживая. – Тиана спрашивала, что мы там делали так поздно, но мы ничего не сказали ей, – добавила она после небольшой паузы.

– Никакого секрета тут нет, дочь моя. – Жаль, однако, что они не нашли ни одного свидетеля исчезновения Могидин; ее спаситель как был, так и остался лишь смутной тенью. А это, как известно, всегда пугает больше всего. Крошечный уголок пергамента по-прежнему неудержимо притягивал взгляд Эгвейн. Может, Суан удалось что-нибудь выяснить? – Спасибо вам обеим.

Теодрин поняла, что пора уходить, и сделала движение в сторону выхода, но остановилась, заметив, что Фаолайн не тронулась с места.

– Жаль, что я не держала в руках Клятвенный Жезл, – огорченно сказала Фаолайн. – Тогда вы бы не сомневались, что я говорю правду.

– Сейчас не время беспокоить Амерлин... – начала Теодрин, но потом сложила руки и обратила все внимание на Эгвейн. Что-то еще кроме терпеливого ожидания было в ее лице... Что касается способностей, она всегда была из них двоих более сильной, да и в характере ее ощущалось явное стремление главенствовать, но на этот раз она заметно готова была уступить инициативу Фаолайн. Эгвейн хотелось бы знать почему.

– Не Клятвенный Жезл делает женщину Айз Седай, дочь моя. – В этом Эгвейн была убеждена. – Скажи мне правду, и я поверю тебе.

– Я не люблю вас, – ответила Фаолайн, тряхнув для убедительности пышными черными кудрями. – Вы должны знать это. Конечно, по сравнению с вами я ничто, но у меня тоже есть свое мнение. Когда вы были послушницей и убежали из Белой Башни, а потом вернулись, вас следовало наказать гораздо строже, так я считаю. Может, это мое признание поможет вам понять, что и в остальном я не лгу. Не думайте, что у нас сейчас не было выбора. И Романда, и Лилейн – обе предлагали нам свое покровительство. Обещали, что, как только мы вернемся в Башню, нас тут же подвергнут испытанию и окончательно утвердят полноправными сестрами.

С каждым словом гнев ее разгорался все сильнее; а Теодрин округлила глаза и, не выдержав, вмешалась в разговор:

– Мать, Фаолайн все ходит вокруг да около, но на самом деле она пытается сказать, что мы с вами не потому, что у нас не было выбора. И не в благодарность за шаль. – Она с легким презрением скривила губы, будто возведение в ранг Айз Седай по распоряжению Эгвейн – не тот дар, за который следовало благодарить.

– Тогда почему? – спросила Эгвейн, откинувшись назад. Кресло накренилось, но выдержало. Прежде чем Теодрин успела открыть рот, с прежним запалом заговорила Фаолайн: