Корона мечей

Глава 19 АЛМАЗЫ И ЗВЕЗДЫ

Мерана шла за Кадсуане, едва не наступая ей на пятки. На языке у нее вертелась добрая сотня вопросов, но Кадсуане нельзя просто так взять и дернуть за рукав. Она сама решала, чем ей заниматься и когда. Анноура тоже молчала, и они, следуя за Кадсуане, плелись по коридорам дворца, спускались по лестницам, вначале из полированного мрамора, потом из простого темного камня. В какой-то момент они с Анноурой обменялись взглядами, и у Мераны заныло сердце. Она почти не знала эту женщину. Анноура напустила на себя суровый вид, который больше подошел бы девушке, вызванной к Наставнице Послушниц, – чтобы таким образом придать себе смелости. Они – не послушницы. Они – не дети. Мерана открыла рот... и закрыла. Ею владел страх перед покачивающимся впереди украшенным полумесяцами, звездами и птицами седым пучком. Кадсуане была... Кадсуане.

Мерана встречалась с ней прежде, точнее, слышала о ней, когда была послушницей. Все сестры из разных Айя, приходившие взглянуть на эту женщину, испытывали благоговейный страх, который им не удавалось скрыть. Когда-то именно Кадсуане Меледрин была тем стандартом, в соответствии с которым оценивалась каждая новая послушница. До появления Илэйн Траканд никто из пришедших в Белую Башню за время жизни Мераны не соответствовал этому стандарту, а уж тем более не превосходил его. Как считали почти все, на протяжении тысячи лет среди Айз Седай не было подобных Кадсуане. Отказ принять на себя обязанности Восседающей был делом неслыханным, и все же говорили, что она отказывалась от этого звания по меньшей мере дважды. Рассказывали также, что она презрительно отвергла предложение стать главой Зеленой Айя. И еще было известно, что однажды она на десять лет вообще исчезла из Башни, потому что Совет вознамерился сделать ее Амерлин. Кадсуане вообще никогда не задерживалась в Тар Валоне больше чем на день без крайней необходимости. Однако слухи о ней и ее приключениях доходили до Башни, заставляя сестер открывать от изумления рты, а тех, кто только мечтал о шали, потрясенно вздрагивать. Еще немного – и она сделается для Айз Седай легендой. А может, она уже стала ею.

Мерана носила на плечах шаль уже более двадцати пяти лет, когда Кадсуане объявила, что удаляется от мира. Уже тогда волосы Кадсуане совсем поседели, и по прошествии еще двадцати пяти лет, когда разразилась Айильская Война, все считали ее давно умершей, но уже через три месяца сражений она появилась вновь вместе с двумя Стражами, из которых песок сыпался, хотя они все еще были крепки, как железо. Рассказывали, что у Кадсуане за все эти годы было больше Стражей, чем у большинства сестер туфель. После отступления айильцев от Тар Валона она снова отошла от дел, но поговаривали, и даже наполовину серьезно, что Кадсуане не умрет до тех пор, пока в мире жива хоть искорка приключений.

Но это, конечно, чепуха, которую так любят повторять послушницы, сердито напомнила себе Мерана. Даже мы смертны. Тем не менее Кадсуане оставалась все той же Кадсуане. И не объявись она в городе после того, как захватили ал’Тора, солнце наверняка бы не зашло. Мерана машинально подняла руки, чтобы поправить шаль, и тут только вспомнила, что оставила ее на вешалке в своей комнате. Нелепо. Она и без шали помнила, кто она такая. Если бы только не Кадсуане...

Пара Хранительниц Мудрости, стоявших на перекрестке коридоров, сверлили Айз Седай взглядами, пока те проходили мимо, – холодные тусклые глаза на окаменевших лицах под темными косынками. Эдарра и Лейн. Обе умели направлять и были в этом не слабы; они достигли бы больших успехов, если бы в юности пришли в Тар Валон. Кадсуане прошествовала мимо, казалось, не обратив ни малейшего внимания на неодобрительные взгляды дикарок. Анноура заметила эти взгляды, нахмурилась и что-то забормотала; тонкие косички закачались, когда она тряхнула головой. Мерана старалась не отрывать глаз от плит пола.