Корона мечей

Мэт сердито посмотрел на них. Может, забавы в духе Беслана не совсем то, что ему надо. Ему и без того хватало женщин с ножами. Найнив все еще свисала над бортом; может, хоть это научит ее не объедаться. Проглотив последний кусок сыра, он принялся за хлеб, стараясь не обращать внимания на кости, продолжавшие кувыркаться в голове. Легкая прогулка без особых хлопот – чем плохо? Легкая и, главное, недолгая прогулка, чтобы как можно скорее убраться из Эбу Дар.

Рахад был точно таким, как его помнил Мэт, и вполне оправдал все худшие опасения Беслана. Ветер превратил высадку на потрескавшиеся каменные серые ступени пристани в рискованный подвиг и с каждым мгновением становился сильнее. По городу разбегались каналы, но мосты здесь были незамысловатые, каменные парапеты грязные, полуразрушенные и обваливающиеся; половина каналов так засорены, что мальчишки переходили их вброд, погружаясь лишь до пояса, и никакое судно тут не прошло бы. Вдоль узких улиц со щербатой мостовой теснились высокие дома, очень простые, прямоугольной формы, с шероховатыми стенами, некогда белеными, на которых там и сям виднелись огромные пятна изъеденных временем красных кирпичей. Дома стояли вплотную друг к другу. В тени наступление утра еще не ощущалось. Мокрое белье свисало из каждого третьего окна, за исключением брошенных домов. Таких тут имелось немало, их окна зияли, точно глазницы черепа. Кисло-сладкий запах гниения пропитывал воздух, запах, создаваемый не выносившимися в течение многих месяцев ночными горшками и выбрасываемым куда попало мусором. На каждую муху на другом берегу Элдара здесь приходилась сотня, не меньше – жужжащие тучи, отсвечивающие голубым и зеленым. Заметив облупленную голубую дверь «Золотой короны небес», Мэт содрогнулся при мысли, что придется вести туда женщин, если вопреки предсказанию Беслана разразится буря. Потом содрогнулся еще раз – из-за того, что содрогнулся. Что-то с ним происходило, и это ему не нравилось.

Найнив и Илэйн настояли на том, что они возглавят процессию, Реанне пойдет между ними, а Мудрые Женщины сразу позади. Лан держался у плеча Найнив, точно волкодав, – рука на эфесе меча, взгляд рыщет по сторонам, излучая угрозу. Поистине он один в состоянии защитить и две дюжины хорошеньких шестнадцатилетних девушек, несущих мешки с золотом, даже здесь, в Рахаде, но Мэт настойчиво повторял, чтобы Ванин и остальные держали ухо востро и не особенно глазели по сторонам. Ванин, бывший конокрад и браконьер, держался так близко к Илэйн, точно был ее Стражем. Правда, для этого он выглядел слегка толстоватым и встрепанным. Беслан выразительно округлил глаза, услышав наставления Мэта, а Налесин раздраженно погладил бородку и проворчал, что мог бы с таким же успехом все еще лежать в постели.

На улицах было много мужчин, часто в оборванных жилетах и без рубашек, с огромными медными кольцами в ушах и медными перстнями с цветными стекляшками на пальцах, за поясом у каждого нож, а то и два. Держа руки около ножей, они поглядывали по сторонам, будто подзадоривая прохожих осмелиться криво посмотреть или усмехнуться над их видом. Были и такие, кто прокрадывался от угла к углу, от двери к двери, прикрывая лица капюшонами плащей, похожие на псов с торчащими ребрами, которые порой рычали из темных переулков, таких узких, что человек запросто мог застрять в них. Эти люди неслышно скользили, сгорбившись под своими плащами, но у всех несомненно имелись ножи, и невозможно было предсказать, кто из них убежит, а кто нанесет удар.

Женщины выглядели так, что любой мужчина рядом с ними казался просто скромником; они разгуливали по улицам в поношенных платьях и все увешанные медными побрякушками. У них, конечно, тоже были ножи, а их дерзкие темные глаза так и стреляли по сторонам. Короче говоря, Рахад относился к числу тех мест, где всякий одетый в шелк и десяти шагов не пройдет, чтобы ему не проломили голову. После чего он в лучшем случае очнется обобранным до нитки в груде мусора в каком-нибудь закоулке – или не очнется вообще. Но...

Из каждой второй двери выскакивали дети со щербатыми глиняными чашками в руках – их посылали матери на случай, если Мудрые Женщины захотят напиться. Мужчины в шрамах и с жаждой крови в глазах изумленно глазели, раскрыв рты, на семерых Мудрых Женщин, резко кланялись и вежливо осведомлялись, не могут они быть полезны и не нужно ли что-нибудь поднести. Женщины, зачастую еще гуще покрытые шрамами и с таким выражением в глазах, которое заставило бы покраснеть даже Тайлин, неуклюже приседали и с придыханием спрашивали, не нужно ли указать дорогу и кто тот человек, ради которого сразу стольким Мудрым Женщинам пришлось побеспокоить себя. Возникало, правда, сильное опасение, что если бы им назвали имя этого человека, то никому и никогда уже не пришлось бы из-за него беспокоиться.