Корона, огонь и медные крылья

– Мне ли бояться беды, – сказала я, поднимаясь. – Ведь ты называешь чудовищем и моего сына. Я ухожу, спасибо за беседу.

– Хочешь умереть? – спросил Нур-Тийе, и по его тону я почувствовала, что все маски сорваны. – Изволь, доверяйся демонам – и умри, когда они тебя бросят!

– Возможно, это будет лучший выход для меня, – сказала я. – Честная жена должна всюду следовать за мужем.

Я вышла, и тень-страж скользнул за мной, не став невидимым и не убрав в ножны меча. Когда дверь в Зал Посещения закрылась за нами, я вдруг ощутила, как саднят мои ладони: сжав кулаки, я впилась в них ногтями с такой силой, что выступила кровь.

Тень взглянул на меня своими нечеловеческими мерцающими очами:

– Я слышу аромат крови, госпожа…

Я протянула ему оцарапанную ладонь.

– Вот как я была глупа… Прости меня, ты любишь кровь?

Ноздри стража раздулись, как у пса. Он отвёл взгляд.

– Если ты хочешь… – я запнулась, думая, кто из близнецов меня сопровождает – и тень тут же подсказал:

– Ла, с позволения госпожи.

Мне померещилась некоторая нервная торопливость; Ла повёл себя как вассал, боящийся упустить миг милости. Я улыбнулась:

– Что ты хочешь сделать, Ла?

– Поцеловать руку госпожи, – прошелестел тень, склонясь изящно и слегка, почти как придворный моего отца. – Ощутить этот аромат у лица. Это дерзко? – он поднял на меня глаза, не разгибаясь.

– Нет, – решительно ответила я и протянула ему руку.

В тот момент я не представляла, насколько опрометчиво поступаю. Я просто не знала, каково человеку коснуться тени. Невыносимо странное ощущение пронзило меня с головы до ног, заставив вздрогнуть всем телом, а от холода его пальцев и губ меня зазнобило. Ла был – гроза во плоти. Знай я, что меня ждёт – вряд ли согласилась бы оказать ему услугу.

Но когда он с неохотой оторвал губы от крохотных ранок на моей руке и поднял голову, меня поразило выражение блаженства и какой-то пьяной нежности, какое бывает лишь у очень влюблённых людей.

– Я должен кое-что сказать моей драгоценной госпоже, – сказал Ла, и шелест его голоса превратился почти в урчание. – Лишь один смертный до сих пор давал нам с Хи крови по доброй воле – и это господин наш Тхарайя; мы с братом оценили его – оценили и тебя. У нас с Хи один разум на двоих – и в настоящий момент мы с ним приняли решение…

– Любопытно, – пробормотала я, прилагая все силы душевные к тому, чтобы не начать судорожно вытирать руку о платье.

Ла приблизил своё лицо к моему и прошелестел мне в ухо, отчего волоски на моих руках встали дыбом:

– Нур-Тийе прав. Нынче ночью мы с братом по приказу нашего царя должны покинуть дворец людей. Царь теней по древнему ненарушимому договору никогда не участвует в драках за власть, которые ведут люди между собой. И тем не менее нет приказа, который нельзя было бы обойти, не нарушив. Мы уйдём – но вместе с тобой, госпожа.

– Ты шутишь, – прошептала я.

– О нет! – Ла улыбнулся, как, вероятно, могла бы улыбнуться гадюка, имей она лицо, сходное с человеческим. – Мы проведём тебя и твою свиту по самому берегу – и проводим до Каменного Гнезда. Аглийе, родственники Раадрашь, позаботятся о тебе. Когда вырастет твой сын, здешним мерзавцам останется уповать только на Нут и на шестёрки на костях. Как бы то ни было, теням известно, что Хатшеа – законное дитя и наследник Тхарайя.

Я скомкала край покрывала. Предложение выглядело настолько ослепительно, что мир вокруг перестал казаться беспросветным.

– Благослови Господь тебя и твоего брата, Ла, – сказала я. – Надеюсь, что Тхарайя не забудет вам этой услуги.

Ла печально улыбнулся; его лицо оказалось выразительнее, чем мне представлялось доселе.

– У теней свои представления о справедливости, госпожа. Мы с братом хотим, чтобы семья нашего господина уцелела, несмотря ни на что, – и добавил с нежностью: – Мы оба помним, как Тхарайя учил нас человеческим играм.

– В прятки? – спросила я.

– И в салочки, – Ла улыбнулся снова. – Тебе надо идти, госпожа.

Мои друзья выслушали новости спокойнее, чем я ожидала. Подозреваю, что Хи посвятил их в общий план близнецов, пока Ла рассказывал о том же плане мне.

– Эх, да… – сказала Сейад, когда я замолчала. – Всем путям путь – самый тёмный из всех!

– Ты, конечно, права, – сказала я, прижимая Эда к себе. – Самый тёмный. Но у нас нет другого выхода.

Эд смотрел на меня разумно и серьёзно, будто понимал и происходящее, и мои слова. Шуарле погладил меня по плечу и принялся собирать в торбу вещички малыша. Раадрашь сидела, поджав под себя ноги и хвост, закусив губу: она не могла возражать, но ей претила сама мысль о бегстве. Далхаэшь, слушавшая со скептической миной, покачала головой, когда я закончила говорить:

– Идти за реку своими ногами? Очень умно, Лиалешь.

– О, ты можешь остаться здесь! – фыркнула Раадрашь. – Тебя никто не тянет на верёвке.

Далхаэшь заплакала навзрыд:

– Горе мне! Зачем отец отдал меня Тхарайя?! Надеялся выслужиться перед наследным принцем – а принц ушёл умирать и бросил своих женщин на произвол судьбы! Что я получила от союза с принцем?! Пять лет в горном домишке, дурной характер его любовниц, дворцовые подлости и под конец – страну теней!