Корона, огонь и медные крылья

– Уйдём, Лиалешь! – добавив не без яда: – Не годится докучать занятым мужчинам.

Принц усмехнулся, чуть пожал плечами и ушёл, сопровождаемый своей свитой, оставив меня в неожиданном сожалении.

– Раадрашь, – сказала я, еле успев скрыть укоризну, – мне отчего-то кажется, что ты не слишком любезна с нашим господином.

Её высочество фыркнула.

– Видишь ли, бедняжка, – сказала она насмешливо, – я старшая жена Тхарайя, но я никогда не имела претензии быть его любимой женой. Если бы отец и принц спросили меня, я ответила бы, что замужество вообще меня не привлекает, сковывая подобно каторжной цепи. Отчасти я даже рада, что Тхарайя бесплоден: возиться с младенцами было бы нестерпимо для меня.

– Это печально, – сказала я. – Я хотела сказать, что младенцы милы, а дети постарше – просто очаровательны…

– Да! – воскликнула Раадрашь со смехом. – Орлице нужны небеса, а курице – цыплята!

Шуарле слегка нахмурился, но я тоже рассмеялась.

– Знаешь, Раадрашь, – сказала я, – цыплята гораздо теплее, чем небеса.

– Для слабых душ! – отрезала её высочество. – Ну, к чему нам стоять тут! Пойдём же наверх, я покажу тебе горы!

Мне ничего не оставалось, как пойти за ней.

Тхарайя

Яблоня ходила по моему замку, словно по моему сердцу – я всё время об этом думал. Мечтал о ней, как подросток, смеялся над собой – но ничего не мог изменить.

После нашей встречи в нижнем зале Молния притащила её в библиотеку – Нут привела туда и меня, когда Яблоня рассматривала старые манускрипты с цветными миниатюрами. Я стоял за резным книжным шкафом, стараясь не дышать, забыл, зачем сюда пришёл, – смотрел на неё, как на редкую птицу, которую выслеживаю на охоте и которую нельзя спугнуть. Смотрел, как она подносит картинки к свету, льющемуся из окна целым потоком, как улыбается, как кутается в голубой платок, слушает резкую болтовню Молнии. Смотрел на её позу настороженного чуткого оленёнка, на её кроткое личико, золотое от солнечных бликов…

Сбежал, как попавшийся воришка, когда показалось, что её евнух что-то услышал и вот-вот обернётся. На лестнице еле удержал сердце; было смешно и немного грустно.

Где она была раньше?

Ах да, раньше она была ребёнком. Маленькой девочкой, где-то там, в далёких холодных странах. Счастливы северяне: их женщины прекрасны. Горевать царевичу за холодными морями: должно быть немыслимо обидно, когда жемчужина такой чистоты, обещанная тебе, попадает в другие руки. Будь благословенна, Нут, слава тебе!

Мальчишеские мысли… Разве я прежде не видел женщин!

Женщины-ашури похожи на кровных ашурийских кобыл: вороные, глянцевые, статные и жёсткие, с нервными точёными лицами, с непредсказуемым и горячим нравом. Царевна-ашури хранит стилет с позолоченной витой рукоятью в шкатулке с любимыми украшениями – и этот стилет очень может войти тебе под ребро, если не обережёшься. Низость презирают, измены не выносят, их душа, в сущности, тоже стилет: жестка, остра и непреклонна. Их тела пахнут корицей; их страсть, если повезёт её вызвать, пахнет степным мёдом. С ними я никогда не чувствовал спокойствия и безопасности – даже с сёстрами.

Женщины-аглийе… Вот интересно: часто они такие, как Молния, или это лично мне не повезло? Движется резко, говорит громко, в манерах похожа на юношу – её тело отталкивает меня, не говоря о душе, а ведь она считается красавицей…

Женщины-нугирэк мягки, веселы, любят улыбаться. С ними легко, они мастерицы рассказывать сказки и напевать песенки. В их руках всё время какое-нибудь милое рукоделие: нитка бисера, вышивание, тонкие ремешки для плетения… В ночных утехах они так же уютны, как днём. Вот если бы они были хоть чуть-чуть красивее, добрые толстушки, покрытые родинками, с узкими глазками и крохотным носиком между круглых щёк! Мне нравятся нугирэк, они наши союзники, и я всё делаю для нерушимости союза и мира – но при самых добрых отношениях с ханом нугирэк ни за что не возьму себе смешливую пышечку Хеадат, его младшую дочь. Славно, что хан не настаивает на этом. Хеадат должна быть счастлива с узкоглазым бритым кочевником – к чему ей делить горе со мной!

Я был ещё совсем молод, когда столичные купцы привезли мне рабыню из Великих Песков по ту сторону Рубежных гор. Там, в Песках, стоит сказочный город Саранджибад, белый и розовый, а рядом с ним, на высоком берегу Жёлтой реки, похоронен великий пророк Муани, чьи слова прожигали души, а стопы оставляли оплавленный след на камне. Она, сказали мне, родилась в Саранджибаде, эта красавица с громадными очами и длинными пальцами, тихая, как песок, с бесстрастным и томным личиком. Тайна песков слишком сложна для меня – я так и не понял ни её души, ни её страстей. Может, Нут из прихоти разлучила нас слишком быстро, когда прекрасная Айнолл умерла от лихорадки – а может, милосердная Нут просто освободила её душу от меня… не ведаю.