Корона полуночи

Селена подняла заплаканные глаза на капитана королевской гвардии и тоже улыбнулась.

Холлин извивался на стуле, бубня, что ему скучно и он больше не желает слушать эту дурацкую певицу. Дорин тоже смотрел не на Раэну. Его взгляд был устремлен в дальний конец зала. Магия пения Раэны захватила и его, но сейчас он смотрел на Селену и Шаола, и ему казалось, что они не видят никого, кроме друг друга.

Это был не просто обмен взглядами, а нечто такое, что отвлекло внимание Дорина от музыки и пения.

На него Селена никогда так не смотрела. Ни разу. Ни единой секунды.

Раэна заканчивала балладу. Дорин заставил себя оторвать взгляд от Селены и Шаола. Вряд ли между ними уже успело что‑то произойти. Шаол – человек упрямый и верный. Он первым не сделает шаг. Он даже не понимал, что смотрит на Селену таким же взглядом, как и она на него.

Капризы Холлина становились все громче. Дорину хотелось влепить брату затрещину, но вместо этого он глубоко втянул в себя воздух.

Он понимал, что должен отступить. Нельзя уподобляться древним королям из баллады, которым была нужна лишь сила той удивительной женщины. Селена заслуживала смелого и верного рыцаря, способного принять ее такой, какая она есть, и не испугаться. И он сам тоже заслуживает девушки, которая не польстится на его происхождение… даже если эта девушка будет не похожа на Селену и их любовь потечет в ином русле.

Дорин закрыл глаза и сделал еще один глубокий вдох… Он отпустил Селену.

Выступление Раэны Златоголосой имело продолжение… в подземных застенках королевской тюрьмы. Тайные служители приволокли ее в камеру, у стены которой стоял адарланский король. Середину камеры занимала окровавленная плаха. Рядом валялось обезглавленное тело скрипача. Из него и сейчас тонкой струйкой вытекала кровь.

Рядом с королем стояли Перангтон и Рулан.

Стражники заставили певицу опуститься на колени перед плахой. Один из них намотал себе на руку прядь ее золотисто‑рыжих волос и дернул, чтобы Раэна подняла голову и смотрела на короля. Тот приблизился на несколько шагов:

– Всякие разговоры о магии и ее воспевание караются смертью. Мало того что ты оскорбила богов. Своей поганой балладой ты оскорбила меня на глазах у моих подданных.

Раэна Златоголосая ясным взглядом смотрела на короля. Она не вскрикнула, увидев обезглавленное тело своего спутника. Она даже не сопротивлялась, когда вскоре после концерта люди короля схватили ее и притащили в подземелье. Казалось, она ждала такой развязки.

– Тебе дается последнее слово. Будешь говорить?

Морщинистое лицо певицы осветилось тихой, но неукротимой яростью. Подняв голову и глядя в глаза королю, она сказала:

– Десять лет я потратила на то, чтобы стать знаменитой и удостоиться приглашения в этот замок. Десять лет мечтала, как спою песни, восхваляющие магию, которую ты пытался извести. Зачем я это сделала? Затем, чтобы ты знал: мы не исчезли. Ты можешь объявлять магию вне закона, можешь казнить нас тысячами, но мы – хранители древних путей – неистребимы.

Рулан, стоявший за спиной короля, презрительно усмехнулся.

– Довольно, – сказал король и щелкнул пальцами.

Стражники притиснули шею Раэны к плахе.

– Моей дочери было шестнадцать, – продолжала Раэна. Слезы текли на окровавленную плаху, но голос оставался сильным и громким. – Всего шестнадцать. Ее сожгли по твоему приказу. Ее звали Калена. У нее были глаза цвета грозовых туч. Я и сейчас в своих снах слышу ее голос.

Король кивнул палачу. Тот шагнул вперед.

– Моей сестре было тридцать шесть. Ее звали Лиэсса. У нее осталось двое сыновей, которых она любила больше жизни.

Палач поднял топор.

– Моему соседу и его жене было по семьдесят. Его звали Жон, а ее – Стрэлла. Их убили потому, что они дерзнули защитить мою дочь, когда твои люди пришли за нею.

Взмах топора прервал устный мартиролог Раэны Златоголосой.

Глава 16

Селена попробовала кашу и щедро ее подсластила.

– Куда приятнее завтракать вместе, чем гулять на пронизывающем ветру, – сказала она.

Быстроногая, уткнувшаяся головой в колени хозяйки, одобрительно тявкнула.

– Псина меня поддерживает.

Нехемия сдержанно улыбнулась и откусила от ломтика поджаренного хлеба.

– Утро – единственное время, когда мы с нею тебя видим, – сказала она по‑эйлуэйски.

– Я была занята.

– Выслеживала заговорщиков из королевского списка?

Принцесса язвительно посмотрела на Селену и принялась хрустеть хлебом.

– А что ты хочешь от меня услышать?

Селена размешивала сахар, избегая смотреть на Нехемию.

– Я хочу, чтобы ты посмотрела мне в глаза и ответила на один вопрос. Считаешь ли ты оправданной такую плату за свою свободу?

– Ты поэтому в последние дни стала такой раздраженной?

Нехемия бросила недоеденный ломтик.

– Как я могу рассказать своим родителям о тебе? Какие доводы приведу, чтобы убедить их, что моя дружба с королевской защитницей – занятие достойное? Поверят ли они, что твоя душа не наполнилась чернотой?

Слова «королевская защитница» она намеренно произнесла по‑адарлански, выплевывая их, как капли яда.

– Я и не знала, что дружба со мной требует родительского одобрения, – тихо сказала Селена.