Корона полуночи

Селена проснулась на рассвете. Шаол и сейчас обнимал ее. Он обнимал ее всю ночь, словно боялся, что она исчезнет. Улыбаясь, она уткнулась носом в его шею и дохнула. Шаол повернулся, и она поняла, что он тоже не спит.

Его руки ожили и потянулись к ее волосам.

– Никакая сила не заставит меня вылезти из этой постели и отправиться бегать, – прошептал он.

Селена тихо засмеялась. Наконец‑то. Его руки опускались ниже, скользили по ее спине. По шрамам. Вчера он целовал все ее шрамы.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Шаол.

Так, словно она была сразу везде и нигде. Так, будто все эти годы она брела полуслепой и вдруг обрела ясное зрение. Так, что она могла навсегда остаться с ним в постели и благословлять каждое мгновение.

– Как чувствую? Усталой, – призналась она. Шаол мгновенно напрягся. – Но счастливой.

Шаол приподнялся на локте, внимательно глядя на нее:

– Все ведь было хорошо? Да?

Селена округлила глаза:

– Усталая, но счастливая – вполне нормальное состояние для девушки, у которой это было впервые.

Когда она выберется из постели, то перво‑наперво попросит Фалипу добыть ей какую‑нибудь настойку, которую пьют, чтобы не было детей. Потому что ребенок… боги милосердные, про это вообще лучше не думать… Селена хмыкнула.

– Ты чего?

– Ничего, – покачала головой она.

Селена погладила ему волосы. Она улыбалась, пока мелькнувшая мысль не притушила ее улыбку:

– Тебе сильно достанется за это?

Шаол шумно вздохнул и уткнулся лбом ей в плечо:

– Не знаю. Возможно, королю будет все равно. Или разжалует. А может быть и хуже. Король непредсказуем.

Селена гладила его мускулистую спину. Как давно она об этом мечтала. Очень давно. Только не признавалась.

– Тогда мы сохраним это в тайне. Мы проводим много времени вместе. Никто и не заметит перемен.

– Только не думай, будто я стыжусь наших отношений и потому соглашаюсь сохранить их в тайне.

– А кто говорит о стыде? – Селена откинула простыню, скрывавшую ее обнаженное тело. – Если честно, я даже удивлена, что ты не собираешься с важным видом расхаживать по замку и хвастаться всем и каждому. Я бы так и сделала.

– Неужели у тебя любовь к себе не имеет границ?

– Ни капельки… Не надо кусать меня за ухо! Я тоже, между прочим, умею кусаться.

– Не сомневаюсь, – засмеялся Шаол.

– Дорину мы не скажем. Он потом и сам догадается, это уж как пить дать… Но пока не будем ему говорить.

От этих слов Шаол вздрогнул:

– Ты до сих пор…

– Нет. Причем давно, еще до поединка.

Шаол успокоился.

«Как маленький», – подумала Селена.

– Зачем нам лишние сложности? – сказала она.

А сложности будут. Еще неизвестно, как это отразится на дружбе Шаола с принцем. Дорин слишком много значил в жизни капитана, и она не желала становиться причиной их отчуждения.

Шаол легонько щелкнул ее по носу:

– Скажи, тебе давно этого хотелось?

– Капитан Эстфол, вы задаете непристойные вопросы. И вообще, я не скажу до тех пор, пока не скажешь, давно ли этого хотелось тебе.

Шаол наградил ее новым щелчком по носу. Селена отбросила его пальцы. Он перехватил ее руку и повернул так, чтобы видеть кольцо с аметистом. Селена не снимала это кольцо никогда. Даже мылась с ним.

– В Ильмас, на балу, – сказал Шаол. – А может, и раньше. Может, в Самуинн, когда я принес тебе это кольцо. Но на том балу я впервые понял, что не хочу видеть тебя с другими… Теперь твоя очередь, – напомнил Шаол, целуя ей кончики пальцев.

– А я тебе не скажу.

Селена и сама не знала, когда это произошло. Ей почему‑то казалось, что Шаол всегда был где‑то рядом, даже еще до их знакомства. Шаол стал возражать, но Селена со смехом перевернула его, уложив на себя:

– Довольно разговоров. Я, быть может, и устала, но есть немало приятных занятий вместо беготни по холоду.

Улыбка Шаола вновь сделала ее голодной. Селена хищно улыбнулась, когда Шаол придавил ее собой и накрыл их обоих одеялом.

Глава 24

Дорин шел мимо черных карнавальных шатров и в который уже раз спрашивал себя, не совершает ли он непоправимую ошибку. Вчера ему не хватило смелости, но после еще одной бессонной ночи он все же решил навестить старую ведьму, а с последствиями разбираться потом. Если любопытство приведет его на плаху, ему будет некого в этом винить, кроме самого себя. Но все остальные способы узнать о своих «магических наваждениях» оказались безрезультатными. Это была его единственная возможность.

Бэба Желтоногая сидела на ступеньках своей громадной повозки, держа на коленях щербатую тарелку, доверху наполненную жареной курятиной. Рядом высилась горка тщательно обглоданных косточек.

Она подняла на принца желтые мутные глаза, блеснула железными зубами и вгрызлась в очередную куриную ножку.

– Разве не видишь, что карнавал обедает?

Принц подавил в себе раздражение. Получение ответов зависело от двух моментов: настроения старухи и ее незнания, кто он такой.

– Я надеялся, ты уделишь мне немного времени и ответишь на несколько вопросов.

Железные зубы перекусили куриную ножку. Дорин старался не морщиться, слушая чавкающие звуки. Старуха с наслаждением высасывала костный мозг.

– Те, кто спрашивает во время обеда, платят вдвойне.