Корона порока

Позабыв все свои убеждения и надуманные правила, я прильнула к парню, чувствуя, как тело вновь ослабевает. Леон заключил меня в кольцо сильных рук, безуспешно стремясь спрятать от жестокой правды, и крепко прижал к себе. Он резко выдохнул, жар коснулся моей шеи, а затем парень едва слышно обронил:

— Мне жаль.

Я ничего не ответила и спрятала лицо на его плече. Мне страшно, и я не знаю, что теперь делать. Леон мог бы помочь разобраться с этой жуткой загадкой, но у нас нет времени. Наверняка меня уже сегодня выставят из замка.

— Когда я должна уехать? — Пальцы крепче сжали ткань белой рубашки чародея.

Леон отстранился, чтобы заглянуть мне в глаза. Какой же он уставший, изможденный… Под глазами залегли тени от бессонных ночей, каштановые волосы вихрами торчат в разные стороны, осунувшееся лицо кажется бледным, а черты заостренными.

— Откуда уехать? Из моей комнаты? — озадаченно нахмурился Леон.

Я недоуменно склонила голову набок и пояснила:

— С отбора. Я ведь провалила испытание.

— Глупости! Ты даже начать выступление не успела, как на тебя напали. — Взгляд Леона был направлен будто вглубь себя. Он делился воспоминаниями, заново проживая каждое из них. — После этого церемонию открытия прервали, остальные претенденты даже не поднимались на сцену. Слишком опасно. Амили настаивала на твоем исключении, но за тебя вступились и участники и зрители, которые стали свидетелями покушения.

Мне не было дела до выступления других участников, до сорванного шоу и даже до очередных нападок Амили. Интересовало только одно:

— Этого… человека нашли?

Я взмолилась, чтобы мои надежды оправдались. Знать, что кто-то, причинивший тебе зло, гуляет безнаказанно и все еще может быть где-то рядом, — ужасно. Но вопреки моим чаяниям Леон с сожалением покачал головой, и у меня внутри что-то болезненно оборвалось.

— Злоумышленника не нашли. Он умелый маг. Заклинание не оставило никаких следов.

Я помрачнела и, снова прокрутив в памяти те страшные секунды, вспомнила единственную деталь, которую сумела заметить. Тогда, на сцене, ногу сначала ужалило холодом, словно по коже полоснули ледяным лезвием. И уже потом вместе с болью пришел жгучий жар. Еще и тревожное предупреждение Вейла об украденных артефактах… Хотя сомневаюсь, что это дело как-то связано с нападением на меня.

Мои мрачные думы никак не отразились на лице, и Леон, не замечая во мне перемен, продолжал свой рассказ:

— Площадь прочесали в поисках нападавшего несколько раз и вдобавок допросили всех участников. После твоего номера никому и дела не было до отбора. Вот вам и церемония открытия…

— Не верю, что Амили оставила это просто так. Отбор должен продолжаться. Без нового Верховного Прима очень скоро погибнет.

— Ты права, — с грустью отозвался Леон. — Резервы магии не вечны. Она иссякает с каждым днем, хотя здесь, в центре Примы, это совсем не ощущается.

Про отдаленные территории никто из нас не сказал. Правда и без того была очевидна и тяжелым грузом легла на сердце, повисла неприятной неопределенностью в воздухе. Мне стало тяжело дышать, едва память вновь нарисовала катастрофу Окраин.

Я подтянула колени к груди и обхватила их руками. Только сейчас обратила внимание на свою одежду. Свободная, до середины бедер рубашка с длинными рукавами явно принадлежала Леону. Ноги ничем не прикрыты, но мой вид — последнее, о чем стала бы волноваться. В конце концов, я провела здесь четыре дня без сознания. Леон наверняка сам переодевал меня, а возможно, мыл и обтирал. В любом случае он уже все видел, и глупо загораться пламенем нелепого стыда, да и сил на это нет.

— Резервы тают, а мы устраиваем зажигательные шоу, — мрачно процедила я.

— Амили говорит, что это нужно людям. Мы должны показать, что все хорошо, опасность никому не угрожает и жизнь продолжается.

— А на Окраинах? — снова вернулась к больной теме. — Ты не видел, что с ними стало. Тебя специально в тот день оставили в поезде.

Леон пожал плечами.

— Возможно, ты права. Но эту информацию пока действительно скрывают, чтобы не пугать остальные районы. Пока неясно, что именно спровоцировало разрушения.

Я отбросила в сторону подушку, которую нервно стискивала, и раздраженно всплеснула руками.

— Почему не ясно? Смерть Верховного…

— Случилась за несколько дней до трагедии. Связь смутная, хотя до конца исключить ее нельзя.

Потупив взор, я в красках вспомнила ту безумную ночь. Тогда казалось, она перевернула жизнь с ног на голову: Ада вдруг стала одной из двенадцати избранных, сбежала и оставила меня ответственной за свою выходку. Рухнул весь мир, который я знала. Но сейчас с горечью понимала — у меня и жизни-то, возможно, не было. Мои первые четкие воспоминания связаны с тем днем, а до него — размытые картинки.

— Леон, — немного подумав, осмелилась вернуться к тревожащему меня вопросу, — а есть ли вероятность, что память мне отшибло после нападения на отборе?

Он уверенно покачал головой.