Корона скифа (сборник)

Только беспечный господин скрылся за дверью вокзального клозета, Аркашка схватил баул и страшным шепотом приказал Федьке:

– Поворачивайся, скотина, хватай Савелия. Поволокли, раз!

Они выскочили на перрон. Аркашка побежал, покрикивая на ходу на Федьку:

Вперед! Вон третий вагон, офицерский, туда….

– А пустят?

– Чай, не с пустыми руками.

– Это уж точно, точненько, полные руки всего. Врагу своему такого не пожелаю! – заныл Федька… Нога болит, да еще страхи такие!..

– Молчи, гад! – урезонил его Аркашка. Ну-ка, пролазим на следующий путь под этим товарняком! Быстро!

– Ну, чего смотришь? Хватай Савелия под руки, ну, пошли, поволокли. Эк, напился, так напился. маленький, а тяжелый какой.

Федька взял тело Савелия под руку, почувствовал его одеревенелость, потусторонность. То ли рука, то ли полено. И холод от нее. Заныло под ложечкой… Господи! Да лучше было бы всю жизнь на психе сидеть, чем такие неудобства переживать. На психе кормили, поили и курева можно было достать, и даже выпить иногда. И черт его заставил с той психи сбежать, а потом еще и милостыню просить. Думал – легкий заработок, да и попал через это к ворам в лапы.

– Ты тащи давай, что, сил совсем лишился? – окликнул его Аркашка.

Через пару десяток минут они уже подняли тело на площадку воинского вагона. Проводник, спросил билеты.

– Мил-человек, – сказал Аркашка, – какие билеты? Нам парня в отпуск проводить надо. Запил голубчик, сам домой на побывку к маме не доедет без нас…

Аркашка расстегнул баул, пошарил в нем и сунул в руки проводнику, шелковое мужское белье.

– Только до станции Тайга. Сам понимаешь, воина сопровождаем на побывку.

– Что-то мало, – хмуро сказал кондуктор, опять же пьяного – в вагон… Бузу поднимет, отвечай потом за него.

– Так ведь шелк даем. Сам понимаешь, нынче вши кругом, а на шелк они не садятся. Французский шик! Да мы потом добавим… А насчет пьяного – не волнуйся. Проспится – человек будет. Он, вообще-то, смирный, ну глотнул лишку, с кем не бывает?

– Ладно. Вон и поезд идет, сейчас нас прицепят. Займите места в другом конце вагона, возле туалета, там офицеры ездить брезгуют. И чтобы никакой пьянки, и громкого разговора. Господ возим!

– Знаем, все понимаем! – успокоил его Аркашка, – сами тоже военные. Только отвоевали уже, по ранению списаны.

Прошли в дальний конец вагона, Савелия усадили, прислонив к стенке и положив голову на столик. Уснул, дескать, парень и все тут. Аркашке не терпелось проверить содержимое баула. Он шепнул:

– Савелий все равно спит. Не заскучает. Давай-ка выйдем в тамбур, добычу раздербаним, да заодно и покурим…

Вышли в тамбур закурили. Аркашка нашел в бауле еще две пары шелкового белья, яблочный пирог в белой тряпице, отварную курицу в промасленной бумаге, серебряный портсигар, в котором были папиросы «Дюбек». Было там и две бутылки первосортного коньяка знаменитого винного завода Шустова. Протянул бутылку коньяка Федьке, обозначив на ней метку пальцем:

– Тяни вот досюда.

Федька запрокинул голову и забулькал коньяком. Тем временем паровоз прокричал отходную, и застучали колеса – все быстрее, быстрее.

– Ну, прощай Омск! Век бы тебя не видать! – сказал Аркашка и вдруг воскликнул, – эй-эй! Ты уже метку перешел! – и выдернул у Федьки бутылку, как мамаша соску у младенца.

Выпив свою долю, Аркашка – размечтался. Довезти бы этого Савелия в Томск. Получить с барыньки обещанное. И можно будет погулять по кабакам, девок хороших поиметь, да подобрать себе подельщиков сильных молодых, свою отдельную шайку организовать. Тогда и Цусима не сунется. А как с Федькой быть? Да очень просто! Ему дать на водку, да на новые костыли. Да выпилить несколько георгиевских крестов, надфилечками, повозиться с оловом, с пайкой. Кресты самодельные на грудь Федьке навесить. Пусть доходом с Аркашкой делится…

Аркашка и Федька вернулись в вагон и… не нашли на своем месте Савелия! Там сидели два солдата, пили водку и закусывали хлебом с тюлькой.

– А где же Савелий, который тут был? – воскликнул ошеломленный Федька. – Вы куда его дели?

– Никуда мы его не дели! – сказал рыжий-прерыжий веснушчатый, ваш друг сказал, что покурить пошел, да что-то не возвращается.

– Он ска-азал? – протянул Аркашка. – Он ска-азал? Да как же он мог сказать, если он покойник? Покойники, вообще-то, не курят. Им сам адмирал Колчак курить запретил! – видя, как изменились лица солдат, Аркашка добавил уже вполголоса:

– Вот что, мужики! Этого Савелия нам заказала томская барынька из омского морга к ней доставить. И золотом обещала заплатить. Это ее сынок. В Омске нас обобрали. Гроб не на что купить. Решили Савелия просто в вагоне везти. Говорите правду – куда он делся?

Конапатый сообщил свистящим шепотом:

– Нас полковник послал отвезти коллекцию самоцветов в Каинск, где его жена находится. В Омске-то нынче неспокойно. Да. Чемодан с камнями тяжеленный, стал я на верхнюю полку поднимать, не удержал, он трахнул вашего Савелия по темечку. Видим – умер! Ну, мы схватили его под руки, поволокли в тамбур под видом пьяного, мол, пусть проветрится, а там и спихнули с поезда.