Корона Тафелона (СИ)

— Дяденька, — шепнул он, стоя так, чтобы его нельзя было из-за чужака разглядеть. — Ты девчонку искал, здесь девчонка. Кабан её у Мантюра прячет. Хочешь — покажу, где.

— А тебе зачем? — нахмурился Увар.

— Ты же искал, — растерялся Жуга.

— Я искал, — согласился чужак. — А тебе зачем?

Мальчишка испугался. Что же Увар такой недоверчивый! А если он Кабану расскажет?!

— Ты гость, — нашёлся Жуга с ответом. — Гостю всё лучшее. И мёд, и мясо, и хлеб.

— И девок? — хмыкнул чужак. — Ладно, веди, показывай.

Жуга выскользнул во двор, покуда Кабан его не хватился, и там ждал Увара, приплясывая от нетерпения. Он хотел кинуться в сторону конского выгона, но чужак схватил его за плечо.

— Не спеши, — строго сказал он. — Если обманываешь, убью.

— Дяденька! — взмолился мальчишка. — Я ж помочь хотел!

— Помогай, — согласился Увар. — Веди, показывай.

Жуга снова пошёл другим путём, чем дядька. Если они встретятся, всё пропадёт, но Мантюр ходил всегда одной и той же дорогой, а Жуга тут все тропинки излазил.

* * *

Проклятая девчонка была всё ещё там, где Жуга её оставил, и заплетала в косу хвост серого жеребца. Грива уже была заплетена и украшена. Жуга по-прежнему не рискнул подходить. При виде девчонки Увар его выпустил и сейчас мальчик поспешно отступал в лес. Связываться с эдаким «гостем» вовсе не хотелось! Обманешь такого, как же!

— Ну, здравствуй, Эрлейн, — позвал Увар девчонку каким-то чужим непонятным именем.

Она оглянулась, ахнула, выронила гребень.

— Дядюшка Увар! — просияла она и бросилась в объятья чужака. Тот схватил девчонку и закружил в объятьях. — Дядюшка Увар! Как я рада! А ты надолго к нам? А маму ты видел? Как она? Как Львёнок? Как Гертелейн? Ты видел их? А тётушка Агнета? Анико? Бертилейн? А Вирелейн? А…

Жуга никогда не видел, чтобы проклятая девчонка так светилась и тараторила. Он едва разбирал закатную речь и непонятные чужие имена. Лейн, лейн, лейн… зачем ей этот Лейн[31] нужен?...   Непохоже, чтобы этот Увар хотел продать ведьму. Вон, как обнимает. Или прикидывается?

— Матушка твоя тебе передаёт привет, — отозвался Увар, ласково улыбаясь девчонке. — У неё и твоих братьев всё хорошо. Бертилейн осталась в Тафелоне, Ирохухайт[32] взяла её в свою свиту. А тётушку Агнету я взял с собой. Анико уже давно моём в отряде, Вирелейн в этом году поехал с нами.

Девчонка снова ахнула от восторга и схватила Увара за руки.

— Дядюшка, миленький, можно мне к вам?

Дальше Жуга слушать не стал. По-взрослому сплюнул себе под ноги. Ну их к бесам в болото! Он-то думал… дядюшки, тётушки, тьфу!

Он отошёл уже далеко, когда проклятая девчонка спросила:

— А как ты меня нашёл?..

Мальчишка подумал и припустил быстрее. Чтобы он ещё раз с ведьмой связался!

* * *

Так ничего у Жуги и не вышло. Проклятая девчонка ушла к чужакам и плясала с ними до утра под странные песни, то протяжные, то быстрые. А Жугу Кабан заставил на тележке возить мёд и привезённое откуда-то из закатных стран вино — и не один раз, а туда-сюда пришлось ходить и ходить, а тележка тяжёлая. Ну и здоровы чужаки пить! Под утро уже его поймала страшная уродливая баба, сказала что-то непонятное, мол, мальчонку заездили, напоила чем-то горьким (попробуй откажись!) и уложила спать в круглом доме из шкур. Он спорить-то побоялся, но решил — убежит! Как бы не так! Все они тут ведьмы, он и не понял, как уснул, проснулся — уже рассвело давно, Кабан ему потом всыпал, что ночью не вернулся и что тележку попортил, пока возил.

А девчонка так и осталась у них. Никуда Увар её не повёз. «Дядюшка»! Тьфу на них!

* * *

А потом стали пропадать яйца из курятника. И только по ночам. Днём яйца есть, а утренних — нету. И насиживать курам нечего стало — всё начисто вор отбирает. Жугу Кабан утром пошлёт — собери. Жуга приходит — а под курицами и нет ничего. Куда пропало?...   Кабан, конечно, и тут Жуге всыпал. Сам, мол, украл. Жуга отпирался, но куда там! И то верно — хорёк там или лиса одни яйца бы не утащили. Да и крысы. Хоть цыплёнка-то бы заели. И куры бы волновались, петух бы кричал. А тут… всё тихо! Собака — злющая, похожая на рыжего волка, которая вечно норовила Жугу цапнуть за голую пятку, — и та не гавкала! Колдовство, не иначе! Но Кабан взъелся на Жугу. А куда тому деваться? Бежать-то некуда, кто его одного примет? К тятьке, что ли, вернуться? Так забьёт его тятька-то. А тут Кабан жизни не даст.

Жуга решил выследить вора. Спрятался ночью, выскользнул, прокрался в курятник. Ночь была тёплая, летняя, даже жарко, так что дверь он открыл, чтоб не вовсе темно-то было. Не огонь же зажигать, тут соломы полно, сгорит вместе с курами. Ничего, никуда вор не денется, устережётся. А ежли побоится в открытую-то дверь соваться, так и того лучше будет. Жуга притаился в углу и принялся щипать себя, чтоб не сморил сон-то. Колотилось сердце. Вор не шёл. Помогло, помогло! Вот рассветёт, Жуга яйца соберёт и Кабану отдаст. И тот поймёт, что Жуга-то не вор! Был бы вором, так ведь раньше б отдал. Кому охота колотушки-то терпеть?