Корона в огне. Пылающее сердце

Я не держала зла на Таша, он был настоящим другом, но этот разговор раздосадовал меня и я, чтобы отвлечься, набравшись смелости, обратилась к Броку. Разбойник был все еще не в форме, поэтому говорил нехотя, отрывисто и тихо. Уговорить его не составило труда, возможно, он сдался только для того, чтобы я замолчала. В сущности, ему было все равно. Я не могла не думать о том, что мне придется идти вместе с Гаем и Стю, но теперь в моей жизни был Таш и их предательство хоть капельку, но померкло, притупилось, осев где-то глубоко в душе, и не поднимало голову.

Сборы не заняли много времени. Мы расплатились с госпожой Триллин и поблагодарили за гостеприимство. Выдвинулись в путь сразу после завтрака.

И потянулись долгие дни в путешествии по Застывшему пути. Хэтемские горы остались позади, за ними широкая, покрытая густым зелено-желтым ковром равнина, кое — где испещренная невысокими волнами-холмами. Мы пересекали ее несколько долгих дней, которым я потеряла счет. Солнце палило беспощадно, заставляя нас замедляться, потеть и изнывать от жажды. Одежда почти все время липла к телу, ремень сумки и колчан натирали, и от насекомых не было спасения. В таком ужасе прошли недели полторы, может чуть больше. Только ночами, когда темное небо становилось тяжелым и будто навалившимся на плечи, в воздух проникала прохлада.

После ужина, я ложилась на одеяло и подолгу смотрела на звезды, которые здесь казались намного ближе. Они сияли и переливались, порою, будто подмигивая и обещая, что все будет хорошо. Может не сразу, может не скоро, но обязательно будет. Ночь приносила благодать и покой, словно это было мое время, то, что больше приходилось по душе. Ночью я будто освобождалась от невидимых оков и чувствовала себя чуточку счастливее. Иногда, очень редко, я позволяла себе подумать о Касторе и как не странно, в такие мгновения мне мерещилось, что он, как и эти звезды подсматривает за мной. Глупое сердце рвалось из груди, когда перед глазами возникало любимое лицо: темные, всегда добрые карие глаза; чарующая, пробуждающая во мне что-то неведомое и поразительно приятное, улыбка; скрывающиеся в короткой щетине, не всегда появляющиеся, ямочки; мужественный подбородок и красивые, притягательные губы. Я помнила их вкус. Пусть воспоминания о поцелуе приносили боль, но она была сладкой, поэтому я закрывала глаза на стыд, который неизменно обжигал душу.

В дороге я старалась не замечать Гая и Стю, хоть это и было почти невозможно. Отряд Брока, вместе с ним самим, состоял из десяти человек, угрюмых, но верных. Со временем я привыкла к их странным шуткам и не редким перепалкам. Таш поведал мне, что все они когда-то были добропорядочными гражданами Валеста, но нужда и произвол Тавоса Громкого заставили их взять в руки дубинки и промышлять грабежами на дорогах. Кое-что я и сама разузнала о них.

Например, Корт — высокий, белобрысый, немного сутулый мужчина чуть старше самого Брока, первым поддержал его и согласился на подобный промысел. Его вынудил голод. Придя к власти, Тавос объявил о повсеместных сборах, чтобы пополнить казну и оснастить армию, которая была нужна ему в первую очередь. Новоиспеченный король желал задобрить тех, кто мог восстать против него и нового порядка. Армия его брата была внушительной и могла не принять нового господина. Я усмехнулась, подумав о том, что даже один из самых верных людей Фендрика Лютого быстро забыл о своих клятвах и теперь исполнял кровавую волю своего нового короля. Так вот, Корт не мог больше кормить свою многочисленную семью, поскольку люди Тавоса отобрали у него почти весь скот и разломали кузницу, растащив все ее содержимое.

Я перевела взгляд на Норма, храбреца и силача под пятьдесят, у которого были большие руки и шрам через все лицо. Сначала я содрогалась, глядя на эти неровные полосы, которые уродовали его, но стоило Норму улыбнуться и в его глазах начинали плясать веселые искры. Чувство юмора у этого человека было завидное, слегка грубое, но не грязное. Норм тоже пытался спасти семью от полной нищеты.

Пирс и Лонк были не разлей вода, словно братья, хоть и не похожие совсем. Пирс — маленький, щуплый, с острым носом и развороченной в какой-то стычке губой. Спокойный, порою даже слишком, молчаливый. Лонк — высокий, рослый, рыжий как майское солнце и говорливый, как стрекочущая сорока. Его глаза все время метались, словно искали новых приключений и свершений, а болтовня иногда утомляла, но почти всегда вызывала улыбку. У обоих никого кроме Брока и его людей больше не было. Семьи погибли, сопротивляясь королю.

Так же в банде Брока были Марк и Ялок — отец и сын. Оба уравновешенные, сдержанные, серьезные. Марк, по моим наблюдениям, был самым старшим, но ни в чем не уступал свои товарищам. Они с сыном были похожи как две капли воды, если не считать разницы в возрасте. Порою я засматривалась на их лица, поражаясь такому невероятному сходству. И Марк и Ялок были вдовцами.