Корона Витовта

Поляк скептически осмотрел посетителей, которых еще было немного. Его внимание привлекла компания поденщиков в холщовых рубахах, заскочивших в трактир промочить горло перед тяжелым днем. Среди них два или три ему показались на вид достаточно крепкими.

С минуту поляк думал.

– Хорошо, – он взял монету и положил на стол. – Бьерн, договорись.

Поляк остался за столом, а швейцарец с саксонцем подошли к поденщикам.

– Кто из них? – спросил Краус.

Бьерн указал пальцем на самого здорового рыжего верзилу с нагловато-уверенным лицом сильного человека.

– Хочешь заработать золотой? – вкрадчиво спросил Краус верзилу.

– Эт можно…

– Поколоти его, – саксонец незаметно кивнул на наемника.

Хрустнув шеей, верзила повернул голову. Уверенное выражение лица в тот же миг сменилось беспокойством.

– Поколотить Тео? – уточнил он, скосив взгляд на алебарду возле стойки.

– Да, его, – подтвердил Краус, чему-то сам себе улыбаясь.

– Только не Тео, – решительно отказался верзила.

– За о д и н золотой подраться с Теодором Крейцером? – хохотнул низенький заморыш, непонятно как затесавшийся в компанию крепышей. Из-под широкой шляпы торчали только нос и острый подбородок. – Не-а. Ищи, приятель, дураков в другом месте. А тута, в Верхней Саксонии, их нету.

– Они отказались, – сообщил Бьерн господину, когда вернулся с Краусом к их столу. Шляхтич удивленно поднял брови и посмотрел на молодого наемника по-новому. С уважением.

Это не ускользнуло от внимания швейцарца.

– Я могу его поколотить, – скучным голосом сказал он. Бьерн был уверен в победе. Ландскнехт был лет на десять моложе, но швейцарец был на голову выше и почти в два раза массивней.

– Что ж, Бьерн, сделай это, – согласился поляк. – И этот золотой получишь ты.

– Я с удовольствием сделаю это бесплатно, ваша милость, – ответил швейцарец и встал.

Тут, торопясь, подошел трактирщик.

– Прошу прощения, судари. Я совершенно случайно услышал ваши последние слова. У меня приличное заведение. Здесь никто не дерется. Во всяком случае, не дерется без повода!

– Повод будет, – буркнул Бьерн и, обойдя трактирщика, прямиком направился к девице, которую ранее они видели на лестнице. Девушка уже успела надеть второй чулок, облачиться в платье и поправить прическу. И теперь, без умолку щебеча, она помогала трактирному слуге наполнять вином кувшин.

Спутники швейцарца видели, как он, подойдя к девице, что-то у нее негромко спросил. В ответ та кокетливо улыбнулась. Швейцарец сказал еще что-то. Улыбка у девицы исчезла, лицо вспыхнуло.

– Теодор! – позвала она наемника, обиженно выпятив нижнюю пухленькую губку. – Теодор! Этот громила обозвал меня шлюхой!

Теодор Крейцер оторвался от поедания карасей и задумчиво глянул на девушку.

– Милочка, но ты и есть шлюха, – резонно заметил наемник.

– Но он-то об этом не знал! Он же приезжий! – капризно молвила девица. Глаза ее заблестели и потекли первые слезы.

– Аргумент, – согласился наемник и поставил миску с карасями на стойку. – Будет лучше, братец, если ты извинишься перед девушкой.

– Немецкая свинья мне не брат! – разъярился Бьерн.

– Швейцарец, – угадал Теодор, прислушавшись к говору. – Тогда все понятно. Ссоры ищешь? Слушай, солдат. Павия была очень давно. Та битва забыта. Нам нечего с тобой делить.

Не отвечая, Бьерн резко бросился на наемника, стараясь подойти со стороны алебарды, чтобы противник не смог за нее схватиться. Но Теодор Крейцер и не собирался этого делать. Он просто встретил нападавшего коротким ударом в лицо. Швейцарец почувствовал, как в его голове словно что-то взорвалось. Всхлипнув, он завалился на ближайший стол, опрокинув лавку. Падая, Бьерн услышал, как что-то хрустнуло. Он очень хотел надеяться, что это был стол, а не его кости.

Все находившиеся в трактире с интересом ожидали продолжения драки. Но прошла минута, другая, а швейцарец все еще не вставал. Поляк с беспокойством глянул на Самуэля Крауса. Тот не смог скрыть довольной улыбки. Шляхтич нахмурился. Его миссия была под угрозой.

Девица, слезы у которой высохли, едва бедняга Бьерн коснулся пола, укоризненно посмотрела на Теодора и присела возле неподвижно лежащего швейцарца. Будучи девушкой легкой и незлопамятной, она уже простила ему грубость и теперь подолом платья бережно вытирала его нос, не забывая при этом ворковать слова утешения. Вскоре Бьерн очнулся, и послышалось невнятное «Danke».

Поляк облегченно вздохнул.

– Как он, Эльза? – спросил Теодор у девицы, за которую вступился.

– Живой…помоги, – с усилием ответила та, пытаясь приподнять грузное тело швейцарца.

– Извини, солдат, – говорил наемник Бьерну, усаживая его на лавку. – Обычно у нас не бьют клиентов. Но женщину нужно уважать, даже если она гулящая девка. Особенно, если она гулящая девка. За благородную даму постоит ее рыцарь. Богатую горожанку защитят ее деньги. А несчастное создание обидеть может всякий. И это не достойно сильного. – Теодор похлопал Бьерна по плечу и вернулся к карасям.

Эльза дружески улыбнулась швейцарцу на прощание и тоже ушла.

Спутники Бьерна встретили его вопросительными взглядами.