Корона за холодное серебро

– О, наш Мрачный полон сюрпризов, правда? – Впервые под гадкой улыбочкой Хортрэпа проступила настоящая злость. – Он ведьморожденный, разве вы не заметили, генерал? И вдобавок любитель совать нос в темные углы, которые лучше бы оставить без света, или я ничего не смыслю в демонских делах. Я также жажду узнать, щенок, как ты обзавелся такой шикарной кремовой шевелюрой.

Мрачный внезапно ощутил смертельный холод и произнес:

– Еще раз назовешь мою мать ведьмой… Меня как угодно можешь, но ее… Пожалеешь, что на свет родился.

– Прекрасная женщина, я уверен, – сказал Хортрэп. – Это опять трудности перевода. Я просто имел в виду, что в тебе течет… кровь шаманов, так у вас говорят?

– Ну… – Мрачный слишком сильно смутился, чтобы гневаться дальше. Сначала колдун оскорбляет его мать, а теперь выдает похвалы. Безумный старый урод. – Может быть. Не мне судить.

– Я, кстати, нахожу твои глаза очень красивыми, – сообщила Мрачному Чи Хён, а уж этого он и подавно не ожидал услышать, да еще от нее. – И Чхве тоже дикорожденная. Моя первая помощница. Она сейчас с твоим дядей, но ты с ней познакомишься, когда вернется.

– Марото – твой дядя, вот как? – переспросил Хортрэп. – И получается, дедушка… Что ж, я это предполагал, но эти двое были так уклончивы в подобных вопросах… Рад наконец узнать, как течет эта кровь.

– Среди наших офицеров и кроме Чхве немало дикорожденных, – продолжала Чи Хён, игнорируя Хортрэпа, в то время как Мрачного насторожил интерес, проявленный чародеем к его семейному древу. – У них больше причин, чем у многих других, идти против Багряной империи. Они лучшие из лучших. Не то что некоторые с сомнительной мотивацией.

– О, как жалят ваши слова! – воскликнул Хортрэп, прижимая ручищу к груди. – Но если серьезно, то калди не становится горячее, а у нас есть пустячное дельце – поразмыслить о том, как вести войну. Итак, могу я позудеть вам о своем, генерал?

После этого выступления Хортрэп уже и не смотрел на Мрачного, но Чи Хён закруглила беседу по высшему классу, и было похоже, что так она делала часто.

– Мрачный, прежде чем нас прервали, я получила большое удовольствие. Пожалуйста, передай мое почтение дедушке и сообщи ему, что мы выступим в путь очень скоро, возможно не дождавшись твоего дяди. Предлагаю вам путешествовать с отрядом, пока Марото не присоединится к нам.

– Благодарю, – ответил Мрачный, отвесив поклон. – От всего сердца. Хочется еще раз предупредить вас насчет осторожности, но вы достаточно умны и сами все понимаете, так что мне незачем нахлестывать мула. Я даже злейшего врага не оставил бы наедине с этим колдуном.

Уходя, Мрачный размышлял, чем вызвана ее улыбка: смыслом его слов или явным неудовольствием Хортрэпа от них. Впрочем, это не особенно важно. Главное – она улыбнулась варвару.

Глава 9

– Спросите меня еще раз, Ван, и получите другой ответ, я обещаю. Спрашивайте. Пожалуйста. – Настроение у Доминго улучшилось – впервые с того момента, когда он прикончил непорочновского принца на Азгаротийской границе.

Барона снедало желание затоптать анафему. Сказывались многие лиги утомительной езды по худшей местности на Звезде; головная боль от совещаний с временным командиром Девятого полка, которые начались, когда Пятнадцатый присоединился к мьюранцам; неуклонно ухудшающийся рацион. Ко всему прочему он теперь знал о возмутительной природе оружия, врученного ему Черной Папессой. Сможет ли брат Ван, неуклонно стремившийся к осуществлению замысла, удержаться от заключительного толчка сейчас? Если он продолжит обсасывать эту тему, Доминго сам устроит своему чудовищному сотрапезнику заключительный толчок. В конце концов, без самодисциплины не сохранить порядок, даром, что ли, Доминго наказал себе не убивать брата Вана, если тот не переступит одну из многих черт, которые провел перед ним полковник. До сих пор Ван постоянно ходил по лезвию ножа, но наконец-то здесь, в этом убогом лагере на бесплодных высотах восточных Кутумбан, при предрешенном итоге столкновения с Кобальтовым отрядом, это чудище уже изготовилось к последнему шагу, а тогда…

– Простите меня, полковник, я не хотел проявить неуважение.

Тон противоречил словам. Брат Ван покрутил рюмку с граппой и быстро сунул туда ящеричий язык.

– Когда вы принимали оружие папессы И’Хомы Третьей, я наивно полагал, что вы собираетесь им воспользоваться. Недостаток боевого опыта снова подвел меня.

– Я принял и так называемое оружие, и вас, брат Ван, под ложным предлогом, – возразил Доминго. – Признаюсь, я был разочарован, когда заглянул в тот фургон и обнаружил, что это победоносное оружие – всего-то навсего кувшины с маслом. Ну и ладно, подумал я, масло может пригодиться в бою, попробуем сделать машину, чтобы метать его в кобальтов. Отлично. Вряд ли ново, но хорошо. Сжигать врага – освященная временем традиция… но всему есть предел.