Корона за холодное серебро

– Так близко, – мечтательно произнес Гын Джу, глядя через океан воздуха туда, где его возлюбленная вела свою армию через четыре моста. – Почему мы… Разве нельзя…

– Провести имперских всадников по всем демоноцелованным горам, пока не выйдем к их же пехоте? – сплюнула красным Сингх, и плевок расплескался по камням. Еще даже сезон в походе не провела, а уже опять на бетеле. – Ну а что? Не в первый раз будет.

– Не в первый, – подтвердила София, – но если нам повезет, то в последний.

В стороне от узкой дороги, пробитой сквозь Кутумбаны, идти было достаточно тяжело, а ехать почти невозможно. Много вершин и спусков преодолели ранипутрийцы, ведя нервных лошадей под уздцы; сапоги и подковы оскальзывались на снегу и пыльных камнях. В последующие недели им ни разу не попалась тропа, ведущая в обход имперской пехоты, так что, пока Кобальтовый отряд не спустился на равнины Ведьмолова, ранипутрийские драгуны не могли прорваться на север и явиться на переговоры. По мере того как близился конец долгой охоты, София все чаще задумывалась, выказывает ли она свое беспокойство так же явственно, как Гын Джу. Но ему-то с чего тревожиться? Он же стремится только к одному – воссоединиться с любовью всей своей жизни… А София может ей и навешать при случае.

Глава 8

Ну и девушка эта Чи Хён! Когда Мрачный уселся за калди в ее шатре, он испытал тринадцать видов счастья, а после явились четырнадцать видов разочарования: первый заданный ею вопрос оказался про волосы. Не то чтобы он не гордился высоким коком, который ему удавалось начесать при помощи старой материнской щетки, – разве что втайне ужасался тому, что в последнее время на расческе оставались только белые волосы, а не черные пряди юности. Нет, дело было в том, что с тех самых пор, как они покинули саванны, внешнеземцы постоянно порывались высказаться о его волосах; попалась даже парочка настолько смелых, что попросили разрешения потрогать. Некоторые и не спрашивали, а сразу тянулись к его голове, и в каком-то клевертакском притоне завязалась драка, когда женщина, сидевшая за соседним столом, протянула руку и подергала его за волосы вообще без всякой причины. В итоге Мрачный был бы счастливее сытого льва, случись ему поговорить с Чи Хён о чем угодно, кроме его шевелюры.

– Не, – отказал он, так как она для порядка, в непорочновском окольном стиле, осведомилась, можно ли спросить про волосы.

Она встретила его взгляд темными, как кровь, глазами, и он приковался своими к изящной чашечке с калди в руках.

– То есть… а что за вопрос?

– Они всегда были такими? – И прежде чем он успел закатить глаза, она произнесла нечто, его удивившее: – Я имею в виду – белыми.

Вся эта слоновая кость на маминой расческе. Даже не подумав о том, где и с кем находится, Мрачный вскинул руку и дернул. Пара курчавых волос, которые он поднес к лицу, была такой же белой, как все, что он вычесывал в последнее время.

– Хмм… нет.

– Ты тоже прошел? – спросила Чи Хён с таким интересом, какого он вовсе не ждал от сурового генерала. Выпроводив из палатки несносного Феннека и остальных, она выглядела… почти девчонкой. – Ты держал глаза открытыми? Я – нет. Теперь жалею. А ты в какие входил? И где вышел?

– Хмм… – О чем, демоны побери, она говорит? – Что?

– Ведь с тобой случилось это? С волосами? Ты прошел через Врата?

– Не!

Через Врата? Теперь он лишится сна от этой мысли. Но в какой момент его волосы изменились и почему дедушка ничего не сказал?

Безликая Госпожа… Мрачный припомнил выражение на лице дедушки, когда он вернулся в лагерь в Эмеритусе, и как старик вдруг непонятным образом догадался, что произошло нечто странное. Он похлопал по волосам:

– Они… они же не все белые?

– Вообще-то, все, – возразила Чи Хён, поднимая перед ним давилку для калди из полированного серебра. – Как и мои под краской.

Даже в мутном отражении он увидел: весь его гребаный купол покрылся снегом! Мрачный понимал, что должен как минимум перепугаться до демонов, но, по правде говоря, счел, что волосы выглядят весьма неплохо. Глянув по-над давилкой на генерала, он переспросил:

– Краски?

– Девочки непорочных не рождаются с синими волосами, господин Мрачный, – сказала Чи Хён, и ему показалось, что она чуть жалеет об этом. – Когда мы вышли из Врат Зигнемы, все мои черные локоны стали белыми, как у тебя. Но могло быть намного хуже, а синяя краска впитывается лучше других. Не знаю, какой бы другой цвет подошел.

– Значит… – У Мрачного часть разума не хотела знать ничего подобного, но другой части нужно было узнать позарез. На варвара накатил головокружительный ужас, как в тех случаях, когда он решался всерьез задуматься о своей встрече с Безликой Госпожой. – А что находится по другую сторону Врат? И как вы выбрались наружу, когда туда попали?