Корона за холодное серебро

– Хм… Да, все так, совершенно верно. Превосходное обоснование, капитан, – сказал Доминго, подумав, что такое же выражение лица, как у Ши, было бы у Эфрайна в тот злополучный день рождения, получи он котенка вместо суровой стали и еще более суровой нотации. – Жаль, что я не смогу им воспользоваться. Примите их условия, Ши. Быть посему – завтра в полдень.

Ага, а теперь подлинная гримаса Эфрайна – негодование и непонимание. У первого капитана Доминго она была такой же неприятной, как у сына, и он помахал здоровой рукой, будто мог отогнать заместительницу, как дурной запах. Однако та не стала задавать вопросов – в отличие от маленького Эфрайна, когда тот находился в мерзком расположении духа.

– Значит, атакуем в полдень? – подытожила она. – Я велю офицерам подготовиться к…

– Мы атакуем перед рассветом, капитан, – раздраженно перебил Доминго. – Ради всего живого, не передавайте приказов, которых от меня не слышали. Мы скажем кобальтовым, что встретимся с ними в полдень, но офицерам передайте, чтобы все были готовы к выступлению за час до рассвета.

– Прекрасный, благоприятный час, – одобрил брат Ван, как будто решение Доминго диктовалось какой-то цепной галиматьей, а не голым прагматизмом.

– Ранний час – такова была моя мысль, – сказал Доминго и, чтобы Ши не вообразила, будто монах управляет чем-то помимо командирского фургона, и не ушла, добавил: – Я понимаю, что это выглядит как жульничество, но «Багряный кодекс» недвусмысленно говорит: мы не воюем с кобальтовыми официально, а потому они мятежники, а не воины, достойные рыцарских норм морали. Если я знаю Софию, а я ее знаю, то и она рассудит так же. Поэтому, капитан, велите нашим быть в боевой готовности за два часа до рассвета. Тогда мы, возможно, застигнем ее врасплох.

– С вашего разрешения, полковник, – спросил Ван, – я помажу полк за три часа до рассвета, чтобы моим людям наверняка хватило времени до начала выдвижения? У каждого на лбу должен быть священный елей, прежде чем мы нанесем удар, иначе эффект будет… катастрофическим.

– Катастрофическим? – Подобная перспектива для Пятнадцатого полка никоим образом не устраивала Доминго. – Говорите проще, Ван, чтобы понял даже старый богохульник. Если вы не можете гарантировать безопасность моих людей, то мы ни в коем долбаном случае не воспользуемся вашим маслом.

– Елей, полковник, – это не оружие, – терпеливо разъяснил Ван. – Елей защитит наши войска, когда ритуал будет завершен. Гнев Падшей Матери обрушится на поле боя, и любой, на ком нет метки ее всемилости, рискует, что его перепутают с Кобальтовым отрядом.

– Хм, – протянул Доминго. Все его сомнения по поводу этого плана вернулись… но разведчики донесли, что Кобальтовый отряд многочисленнее, чем ожидалось, и, коль скоро Уитли находится по другую сторону Языка Жаворонка, будет слишком опасно атаковать, не пользуясь цепным оружием. Без него, да при том что кобальтовые закрепились на высоте по другую сторону долины, бой может пойти и так и этак, особенно если удар Уитли с тыла по какой-либо причине задержится.

– Уверяю, они будут в полной безопасности, если только получат наше благословение и помазание, – настаивал Ван. – Все мои братья выйдут на поле боя, и я не попрошу ваших солдат подвергнуться тому, что не грозит моим людям.

– Может, дождемся полковника Ждун? – В голосе Ши прозвучала молящая нотка, и это возмутительное сомнение добило полковника.

– Значит, все получают масло, – решил Доминго. – Сегодня отдыхаем, а за три часа до рассвета вы начинаете свои ритуалы. Мы воспользуемся цепным оружием.

– Сэр, я искренне считаю…

– Вы свободны, капитан Ши, – перебил ее Доминго, обращая взор к Языку Жаворонка, чтобы не видеть самодовольной ухмылки Вана. – Как можно скорее отправьте совомышь к кобальтовым. Нельзя заставлять старых друзей ждать.

* * *

Чума на всех и каждого могильного червя, и королевская чума – на Дигглби. Марото случалось чувствовать себя и хуже, например после побоев или употребления некоторых веществ. Но такого кошмара он не припоминал. Варвар не считал себя склонным к преувеличениям, но, чем терпеть эту пытку еще хоть секунду, искренне предпочел бы, чтобы его расчленили мясники. Сгодятся даже слепые, с тупыми топорами.

Он наконец собрался с силами и издал стон.

– Кто-то перепил? – Пурна сунулась в палатку, направив жгучий свет прямо в мозг Марото, взорвав его глазные яблоки.

Он натянул пропотевшее одеяло на голову.

– Кто-то что-то съел, – возразил он. – За выпивкой я уследить могу, женщина.

– Разумеется, – сказала Пурна, и сквозь тонкое одеяло он почувствовал, что она опустила полог, изгнав ненавистное солнце. Марото снова высунулся, поскольку она поднесла кружку к гнезду, которое он соорудил на полу. – Притащила тебе старое угракарское средство. Будем лечить подобное подобным.

– Ухх! – Марото содрогнулся, не в силах поверить, что она настолько зловредна.