Корона за холодное серебро

И предсказуемо, как падение капель в клепсидре, появился Мордолиз, мягко ступавший между мелкими кустистыми ивами, разросшимися здесь, где все прочие деревья выжить не могли. София криво улыбнулась. Все, что ей нужно сделать, – потребовать: «Моя жизнь в обмен на его», – и все же получится? Невинное дитя в обмен на ее черное сердце – да подобная сделка прельстит любого демона, особенно презирающего ее так, как наверняка презирает Мордолиз, раз отказал ей прежде. Шакало-собачьи глаза сияли как звезды и приближались. «Моя жизнь в обмен на его».

Может быть, на сей раз такой договор сработает, а может, станет лишь бессмысленным шумом на исхлестанном ветром склоне, но София не собиралась рисковать. Она не может себе этого позволить, пока не отомстит. Она отогнала сентиментальные фантазии и пошла к лагерю, отвесив Мордолизу подзатыльник. Он огрызнулся, но ему хватило ума не кусаться, как ей, – не бить его так сильно, как хотелось. Придется им еще немножко поработать вместе.

Сон так и не пришел, и она лежала на неровной земле, давая отдых телу, раз ум отказывался расслабиться.

Наутро мальчик был мертв, ее единственный спальник покрылся замерзшей коркой его пота и крови. София отнесла покойника на вершину скалы и оставила зверям. Сложив невысокие каменные каирны у его головы и ног, она вытащила из сумы задубевшую голову мужа и поместила рядом с Пао Пастушком так, чтобы их холодные лбы соприкасались. Она не возносила молитв, только проклятия, а потом развернулась и пошла прочь, в облака, окутавшие вершины Кутумбанских гор.

Пришло время начинать ее последнюю кровавую работу. И больше всего София ненавидела в себе ту жаркую радость, которой ее наполняла сия перспектива. Мордолиз хорошенько попирует, прежде чем все закончится. И все демоны тоже.

Глава 8

Через два дня после того, как Мрачный покинул дом, не взяв с собой почти ничего, кроме оружия, одежды и деда на закорках, на него напали. Одно дело, если бы атакующие принадлежали к племени-сопернику: каким-нибудь невменяемым розовокожим Тролльвам из Серой саванны или тем же давним врагам – клану Шакала; но печальная правда заключалась в том, что на Мрачного устроили засаду члены его собственного клана. Стыд и позор.

Нападение произошло на Небесной тропе – веревочном мосту, перекинутом через Агартханскую теснину. Люди его народа прятались на дальней стороне щербатого ущелья, разделявшего территории клана Рогатого Волка и народа Сокола; они набросились на Мрачного, едва он ступил с моста на землю. Засады здесь устраивали традиционно, и толстые замшелые сосны по обеим сторонам пропасти были вырублены на добрых две сотни ярдов, а потому Мрачный успел понять, что происходит, когда пятеро именованных Волков и двое щенков рванулись к нему через поле пней.

– Это я! – объявил Мрачный, поднимая копье и солнценож в дружеском жесте, вопреки всему надеясь, что происходит недоразумение.

Но нет, как со всей очевидностью доказал солнценож, пущенный в него Бычьей Погибелью, когда главный охотник сократил дистанцию до дюжины ярдов. Мрачный уклонился от ощетинившегося лезвиями снаряда и не раздумывая крутанул копьем, чтобы отразить атаку. Когда оно соприкоснулось с подмышечной впадиной Бычьей Погибели, раздался звук, какой бывает, если проткнуть учебную тыкву, – топор вылетел из поднятой руки пронзенного. Остальные шесть Рогатых Волков подобрались ближе, образовав вокруг Мрачного полукольцо так, чтобы пропасть была у него за спиной – охотничий отряд в низкой стойке, с копьями, топорами и метательными ножами наготове.

Из сбруи на спине Мрачного крикнул дедушка:

– Вы все эти годы хотели, чтобы мальчик ушел, а теперь, когда он это делает, затеваете драку?

Мрачный знал, что дедушка просто хочет помочь, но все равно покраснел. Он и сам за себя постоит.

– Я глубоко сожалею, – начал он, изрядно поднаторевший в извинениях за несуществующие проступки ради сохранения мира. – Но я не ухожу из клана. Мне просто нужно отнести дедушку кое по какому делу, а потом я вернусь. И я никому не желаю зла. Бычья Погибель, я не хотел причинить тебе вред.

Бычья Погибель, распростершийся на черной земле у ног Мрачного, не ответил, принимает извинения или нет. Возможно, потому, что этот брат Однорукого Вихляя, лежавший на боку, был уже мертвее ослиного дерьма; кровавая струйка текла по глинистой почве к облупившимся кожаным сапогам его убийцы. Мрачный выдернул копье, чуть отступил от устроенного им побоища и сделал бы еще шаг, не вспомни о пропасти за спиной. Мост находился сразу слева, и можно добежать до него, если проскочить мимо Быстрого Копья, но двое щенков заняли позиции позади старшей сестры, а Мрачному очень, искренне не хотелось убивать непоименованных детенышей. И даже если ему удастся как-то перейти обратно, что тогда? Он окажется в том единственном месте, где его дяди точно нет, – на родине, где его не желают видеть. Никто из соплеменников не нарушал молчания и не бросался на Мрачного, и он снова попытался объясниться:

– Я не сбегаю, поджав хвост, как дядя Трусливый. Я вернусь, – сказал он.