Корона за холодное серебро

Он попытался, но оказался слишком медлителен. Возможно, из-за саама, который они выкурили, или из-за какой-то внутренней слабости, или, может быть, вообще по воле Древних Смотрящих – но к тому времени, как он поднялся на ноги и попер на Хортрэпа, стало уже поздно. Как и Дерзкая Поступь, он слишком медлил, слушая колдуна, и его песня оказалась спета, прежде чем он успел внести в нее хотя бы стих.

Колдун вытер демонский ихор с лица и, пропев непостижимую фразу, от которой заболели уши, щелкнул окровавленными пальцами, после чего кончик каждой степной травинки на пятьдесят футов вокруг вспыхнул ярким пламенем. Пожар, даже вызванный таким колдовством, не остановил бы Рогатого Волка в броске – пожары существуют, чтобы их затаптывать. Нет, Мрачного остановило то, что высветилось во внезапном сиянии. Его пригвоздило к месту столь резко, что он полетел вверх тормашками, и вся сила, собранная для броска на Хортрэпа, исчезла посреди прыжка. Только счастливый случай спас его от приземления в костер. Так он и пролежал остаток ночи – слишком напуганный, чтобы даже закрыть глаза.

Они вились вверху и вокруг, даже пролетали сквозь него – одни напоминали зверушек, другие были более дивными, чем плоды воображения певцов саг, – и в пучинах парализующего ужаса Мрачный смутно осознал, что демоны, всегда населявшие его сны и резвившиеся на периферии зрения, были только мальками огромных и ужасных существ, обитающих за пределами этого мира и вечно ждущих, вечно наблюдающих. Вечно кормящихся.

Все, что дедушка рассказывал ему о таких вещах, было ошибочно, сейчас он это понял. Если и не ошибочно, то неполно. Наивно.

Дедушка и Хортрэп оказались где-то далеко, даже покрытая травой земля под щекой Мрачного словно истончилась, и чем дольше он смотрел, тем больше видел – демонов, ныряющих с неба и поднимающихся из земли, чтобы погрузить свои клювы, челюсти и хоботки в его жертвенную плоть. Но он не ощущал их укусов, был только сокрушительный ужас от того, что вот так заканчивается его песня, – «Сага о Мрачном» получилась всего лишь байкой, предостерегающей: не уходи из стаи, чтобы не провести целую вечность пожираемым чудовищами…

Первые лучи рассвета загасили горящую траву, и демоны исчезли, оставив Мрачного измученным судорогой во всем теле, ободранным и полубезумным. Сначала он не поверил, не мог поверить в то, что демоны бежали, а он все еще живой. Или полуживой: измученное тело истекает прозрачной кровью из сотни неощутимых ран, которые открываются и закрываются под его взглядом, будто подмигивая… И тогда он перестал на них смотреть. Они не были реальны – по крайней мере, не настолько, чтобы его остановить.

– Новый план, – прохрипел дедушка, когда они оба достаточно пришли в себя, чтобы посмотреть друг на друга, стряхивая крошки засохшей крови с глаз. – Мы по-прежнему ищем твоего дядю, но сначала выслеживаем колдуна и устраиваем ему этот самый варварский экзорцизм.

Но когда солнце поздней весны вскарабкалось достаточно высоко, чтобы они смогли пройти по отпечаткам босых ног колдуна, то оказалось, что следы ведут в опаленную степь совсем недалеко и заканчиваются в огромном круге вонючей серой смолы. Трава и земля были покрыты мерзким веществом, от одного взгляда на которое у Мрачного вспотела шея и в глазах запульсировало.

Дедушка выругался так заковыристо, что наверняка произвел впечатление на предков, и не только на обычную кучку героев и охотников, но даже на особо вредных духов. Мрачный, к своему стыду, испытал облегчение от того, что нельзя пройти по следу. Вряд ли это была доблестная мысль, достойная песен, но он пожалел, что не остался дома, в саваннах, где с первого взгляда понятно, кто желает ему зла, а демоны держатся на расстоянии.

Глава 18

Топор на плече Марото давно не казался таким легким. Кучка хорошо вооруженных личностей у остановленного фургона повернулась к нему: юнец со щетиной на бледном лице и еще пятеро, все в песочного цвета плащах, с клинками на поясе. По нервному взгляду, который этот небритый бросил на капитана Джиллелэнда, Марото раскусил их всех в мгновение ока. Вместо того чтобы возмутиться из-за предательства, он даже успокоился: раз Джиллелэнд все это устроил, они будут вести себя нагло – быть может, даже так осмелеют, что спустятся всей оравой сюда, где можно до них дотянуться, а не будут прятаться в скалах наверху с луками и аркебузами. Как минимум, это означает, что Марото наконец-то сможет вонзить топор в череп капитана Джиллелэнда, прежде чем бандиты отправят его самого вопить в уготованный ему демонами персональный ад.

– Хо, варвар! – воскликнул капитан Джиллелэнд. В отличие от зеленых бандитов, еще не догадывавшихся, что их раскусили, наемник и два его головореза вытащили клинки. Джиллелэнд весело отсалютовал кавалерийской саблей. – Как раз тот человек, которого я надеялся увидеть. Должен отметить, что эта кольчуга вряд ли приятна на такой жаре!

Она и не была приятной, доспех облегал слишком плотно, особенно на животе, но Марото ответил: