Коронованный наемник (СИ)

- Не серчай, вождь, другого коменданта не приготовили. Но ежели тебе наемник не по спеси – так и быть, проваливайте, отпускаем. Поплачем – да утешимся.

Орк гортанно зарычал, ожидая жаркой волны гнева, что часто затопляла его и без особых на то причин. Но неожиданно ощутил, что пикировка с остроухим нахалом его забавляет. Он неторопливо спешился и встал рядом с варгом, выпрямившись во весь свой внушительный рост.

- Негоже вас, убогих, расстраивать, – насмешливо протянул он, – да и не зря ж в этакую даль топали. Только ты, служивый, подумай, как следует. Я знаю, кто ты, да что у тебя за войско, – он помолчал, словно давая эльфу время осмыслить его слова, а потом громко и веско продолжил, – не спеши, Сарн, сын Дагорма-стременного. У тебя за спиной орда сельских увальней. Я же – прославленный вождь, и за мною стоят могучие легионы. Разумно ли тявкать на меня из-за этих ветхих стен? Справедлива ли будет битва?

Лихолесец же прижал ладонь к груди:

- Эру, до чего длинны языки у наших общих знакомых! Даже батюшку вниманием не обошли. Но Моргот бы меня подрал, ты прав, вождь! Я, дурак, даже не задумывался об этом прежде! А ведь и вправду, где справедливость? Если я одержу верх – меня запомнят, как победителя прославленного вождя, стоящего во главе могучих легионов. Если же победа будет за тобой – что запомнят потомки? Что ты поверг сына стременного, наемника из низших чинов, и его орду сельских увальней… Что за насмешка судьбы!

Последняя фраза потонула в хохоте ирин-таурцев, а Сармагат скрипнул зубами. Он любил такие битвы… Он обожал ни с чем не сравнимое чувство личной симпатии к своему врагу. Все, кто близко знал Сармагата, слышали его любимую фразу: «Всего приятней перерезать горло тому, с кем при другом повороте охотно поболтал бы за кружкой». Вождю были скучны безликие противники, истинное чувство победы ему дарило превосходство над тем, кто вызывал у него уважение и умел заинтриговать. Что ж… Сармагат гордился тем, что всегда был верен своим клятвам. Но разве он кому-нибудь клялся не убивать этого статного остроухого зубоскала? Это будет его личным подарком самому себе… А пока не поставить ли наглеца на место?

- Славно у тебя язык подвешен, – одобрительно кивнул он, – куда мне до вас, лихолесских пустобрехов, – он еще договаривал эту неторопливую фразу, как вдруг молниеносно взмахнул рукой, из рукава выпорхнула полоска стали, ослепительно вспыхнувшая в свете факелов, и осой метнулась в эльфа, ловко сорвав с плеча пряжку. Лихолесец не шелохнулся в ответ на эту демонстрацию, лишь восхищенно присвистнул:

- Да вы еще и с подарками! Негоже в долгу оставаться.

Радушно улыбнувшись, он резко вскинул руку:

– Пли!!!

По вискам и шее текли ручейки пота. Лихорадка не покидала Йолафа с самого утра, и любой, подошедший бы к узилищу, без труда бы понял, что пленнику час от часу становится хуже. Он не смыкал глаз, безучастно глядя в пространство и тяжело дыша, то и дело прерывисто что-то шептал и беспомощно водил пальцами по груди, словно пытаясь сбросить душащую сеть.

Эта новая темница была тесной, словно сундук, зато каменный пол был сух, а в углу даже скупо застелен сосновым лапником. Рыцарь апатично лежал на собственном плаще, брошенном поверх хвои, и казалось, не понимал, где находится. Вчерашний озноб сменился жаром, сердце тяжко колотилось в ноющие ребра, толкая кровь, готовую закипеть. Мучительно хотелось снять камзол, но Йолаф боялся расстаться с ним, а потому лишь развязал ремни, ощущая, что камиза насквозь мокра. Вскоре влажное льняное полотно выстыло от царящей в подземелье прохлады, но прикосновение отвратительно-холодной ткани к пылающей коже оказалось неожиданно приятным.

К решетке дважды подходил Таргис, видимо, убедиться, что пленник жив. Он не заводил разговоров, лишь молча, внимательно и пытливо смотрел на рыцаря, и Йолаф ощущал, что в воздухе сам собою повисает какой-то мучающий варгера вопрос. Но Таргис так же безмолвно отходил от прутьев, оставляя пленника считать удары сердца, борясь со слабостью и стараясь не провалиться в забытье.

…Ну же, продержаться еще немного. Он слишком долго ждал этого момента, чтоб сейчас позволить пустячной хвори все испортить. Как жарко…

Йолаф снова поднял руку и ощупал сухими горячими пальцами твердые контуры небольшого предмета под подкладкой камзола. Ждать… Сармагат уже два часа, как покинул убежище, но по коридорам все еще слышались громыхающие шаги, рычащие голоса и лязг клинков. Скоро…

- Шевелитесь! – рявкнул неподалеку Манрок, и Йолаф насторожился. Манрок заступил на караул, хотя с утра был другой командир. Значит, в убежище остался только сторожевой отряд, не больше двадцати клинков. Половина из них конечно выставлена на часах снаружи, вокруг и без того с трудом доступного входа в штаб вождя. Хорошо…