Коронованный рыцарь

«Он приехал для меня, — решила Зинаида Владимировна. — Он будет сегодня с Иван Сергеевичем».

Это ей казалось несомненным, но все же какая-то тревога заставляла биться ее сердце.

«Придет или не придет! Конечно придет… — рассуждала она… — А вдруг…»

Беспокойство возобновлялось.

Громадное состояние Оленина, кажется, более чем он сам, привлекало практическую девушку.

— Близость ко двору и богатство… Одно без другого немыслимо… Я добьюсь и того, и другого! — мысленно несколько раз повторяла себе Зинаида Владимировна.

Самолюбивая Ираида Ивановна пламенно желала видеть в руках своей дочери богатство Оленина и часто говорила с ней об этом.

И теперь, войдя в комнату и застав дочь перед зеркалом, она заметила, что девушка создана для более лучшей жизни, чем та, которую она ведет теперь.

— Ты совершенно права, мама, — согласилась с нею дочь, — я сама чувствую, что должна быть в другом месте. Зачем мне притворяться перед тобой, я знаю, что я красива и могла бы играть видную роль в большом свете, но ведь молодость и красота скоро проходят, мне скоро двадцать лет, приданного у меня нет…

— А Оленин?

— Что Оленин… Он, говорят, в Петербурге… Приедет ли сегодня? А если и приедет… Что толку, так странно сдержан, что мне, кажется, самой придется просить его руки, если я хочу быть его женой…

Зинаида Владимировна захохотала, но в этом хохоте слышалась затаенная тревога.

— Если он здесь, он, конечно, будет сегодня же у нас… Для кого он сидел столько времени в Москве? Для тебя… Если он сейчас же после нашего отъезда приехал в Петербург, то значит тоже только для тебя…

— Но на самом ли деле он так богат, как говорят?.. — задумчиво, пропустив мимо ушей слова матери, спросила Зинаида Владимировна.

— Конечно же… Кому же это знать лучше, нежели дяде Сереже… Он был его опекуном… Его дядя Дмитревский тоже богат, а он единственный его наследник…

— Ну, дядя Ваня если кому и оставит состояние, то это Полине… — злобно, завистливым тоном заметила молодая девушка.

— Что выдумала?.. Впрочем, это было бы хорошо… С тебя довольно и состояния племянника…

— Вы думаете?

Разговор был прерван приездом первого гостя.

XIX Праведница

Этот гость был Иван Сергеевич Дмитревский.

— Легок на помине! — подумала Ираида Ивановна, выходя к нему в гостиную.

Атлетическая фигура Дмитревского поднялась при входе ее с кресла.

Из гостиной вышмыгнула, уже успевшая приветствовать «дядю Ваню», но не успевшая сделать своего вечернего туалета, Полина.

Генеральша недовольно покосилась вслед убежавшей дочери.

— Вы одни? — обратилась она к гостю.

— Один, матушка, ваше превосходительство… один… — отвечал, целуя руку Ираиды Ивановны. — А почему же вы думаете, что я не сам вдруг или сам третий?

— Я слышала, ваш племянник… — смутилась генеральша, так как первый вопрос вырвался у нее под впечатлением разговора со старшей дочерью.

— Приехал… Виктор приехал.

— Так я думала…

— Что он явится засвидетельствовать вам свое почтение… И хотел, матушка ваше превосходительство… Только я ему в том воспрепятствовал.

— Это почему же?..

— С дороги человек устал, да и недужится ему что-то… А рвался… ужас, как рвался… — фантазировал Иван Сергеевич, чтобы объяснить на самом деле странное отсутствие у Похвисневых Оленина.

— Надеюсь, недужится не опасно? — спросила Ираида Ивановна.

— Нет… пустяки… растрясло, дорогой растрясло… ну и недужится… — утешил ее Дмитревский.

— С чего бы растрясти… Ведь в санях…

— А ухабы, матушка ваше превосходительство, ухабы… — нашелся Дмитревский.

— И то, а я не сообразила… И здесь, в городе-то, иной раз всю душу вымотает, ежели далеко…

— Вот то-то и оно-то… Ну и растрясло… Как поправится мало-мальски… первый визит к вам… Ждет не дождется… — лукаво улыбнулся Иван Сергеевич.

Гость и хозяйка уже сидели в креслах.

— Вы не пройдете ли к его превосходительству?

С получением ее мужем генеральского чина, она не называла его иначе, как полным титулом.

— Пойду, пойду, вы идите, коли надо… Хозяйский глаз — смотрок… Я свои… И один посижу… и с его превосходительством покалякаю.

— Я действительно пойду… Мне надо кое-что по хозяйству справить… — встала Ираида Ивановна.

— Идите, идите, матушка.

Та вышла и прямо отправилась в комнату барышень. Полина делала свой туалет.

— Побойся ты Бога… Ведь ты причесалась какой-то чучелой, — кое-как, на лоб лезут пряди волос… Перечешись…

— Нет уж, слуга покорная… я предоставляю тебе чуть не пол дня проводить у зеркала, а я не стану… Причесалась, оделась и в сторону.

— Но как причесалась, как оделась…

— Как могла и сумела.

— Вели горничной.

— Теперь не могу стоять как кукла, которую обряжают… Свои руки есть.

Зинаида Владимировна пожала плечами и отошла.

— Дура!.. — сквозь зубы, тихо, но так, что Полина слышала, сказала она.

Полина Владимировна не обиделась, но, напротив, добродушно расхохоталась.

— Вот странно, сердится на то, что для нее же лучше.

— Как лучше? — обернулась к ней сестра.

— Да так! Если я оденусь и расфуфырюсь как ты то пожалуй буду если не лучше тебя, так такая же и отобью… Оленина.

— Благодарю за жертву… если для меня… Одевайся даже лучше меня. Я не боюсь.

— Нет, я и для других…