Короны вируса

Изначально это был третий куплет, но как можно главную, любовную тему перекрывать друзьями! Ведь главное оставляют на финал.

Это сработало вместе с модуляцией, звуковым приемом, о котором я тогда узнал впервые: когда на кульминации песня звучит еще выше.

– Не три глаза, ведь это же не сон.

И алый парус правды гордо реет, –

почти выкрикивал я, а гитара сменила мягкие переборы на жесткий, роковый риф. На этом я тоже принципиально настаивал.

Последнее четверостишье зал уже повторял со мной вместе:

– В той бухте, где отважный Грей нашел свою Ассоль,

В той бухте, где Ассоль дождалась Грея.

Как только завис последний аккорд, зал заревел, в буквальном смысле. Это был успех.

Раньше никому до меня не было дела, но после этого триумфа я стал знаменитым. Девочки из старшего отряда в столовой преградили мне путь, категорически требуя, чтобы я снова спел им прямо сейчас. Я был ошарашен, приятно взволнован, и, конечно, спел под одобрительные улюлюканья присутствующих.

Мой недруг воспринял этот успех как личное оскорбление, но что-то изменилось. Даже его свита теперь симпатизировала мне. Сам он сначала негодовал, стал более агрессивным, но вдруг сдулся и сник. Только потом я узнал, что ребята из старших отрядов доходчиво объяснили ему: «Лучше не трогай нашего Лоретти». Практически до конца смены он мне на глаза не попадался. Вот она – сила искусства.

В четырнадцать я попал в школьный ВИА и так увлекся, что мог сыграть репертуар на любом инструменте. Если нужно было кого-то заменить, я легко мог сесть за барабаны, бас или клавиши. Но основной моей любовью продолжала оставаться гитара. Именно в школе я пробовал писать песни.

Уже в институте я организовал свою групппу. Мы подбирали популярные шлягеры, но именно с этими ребятами я записал несколько собственных песен. Конечно, я мечтал о музыкальной карьере, но до конца в это не верил. Помог случай. Мои записи попали на стол одного музыкального продюсера. Он как раз искал свежий материал, новые лица. Поэтому я не перестаю говорить молодым исполнителям: делайте демозаписи, рассылайте, выкладывайте, творите, стучитесь во все двери – и в один прекрасный момент они распахнутся.

6

Открываю глаза. Вижу только размытые блеклые пятна. Где я? Ничего не понимаю, не различаю, но уже ненавижу эти светлые тона. Белый – цвет моей простыни и пододеяльника, защитных костюмов и масок; светло-серый – цвет стен и потолка… Добавьте в мою жизнь красок! Прошу вас!

Голова работает, как старый ноутбук с проблемным и очень громким вентилятором. Когда процессор загружает больше информации, обороты постепенно прибавляются, усиливая гул винтов. «Не видишь, что ли – работаем», – громогласно заявляют неравномерно двигающиеся лопасти. В полуподвижном же состоянии они медленно затихают. Образы в голове иногда ускоряются, иногда тихо замирают.

…У нас была классная группа в институте. Мы обожали музыку. Практически жили в репетиционной, которая находилась в подвале общежития. Мы мечтали о признании, о славе. Первое наше столичное прослушивание оказалось дармовым концертом. Потом, после долгих мытарств, мы попались на глаза серьезным людям, но случился очередной кризис. Мы вернулись в родной город. Через месяц нам позвонил один тип и объяснил расклад: «Все очень неплохо, но для продвижения нужен стартовый капитал. Сейчас компания не может вложить нужные средства. Если вы готовы найти их или стать своими спонсорами, обращайтесь ».

Речь шла о не очень значительной сумме, и мы решились, нашли деньги, даже подписали договор с TSA (Top sound artists) pro. «Ждите», – сказал нам ушлый менеджер.

После месяца обещаний и еще пары недель недоступности адресата мы позвонили напрямую в контору. Там знать не знали ни о нашем менеджере, ни о каких-то договорах. Конечно, нам объяснили, что столь серьезная компания ни при каких обстоятельствах не просит у своих клиентов денег на продвижение.

Я еще не до конца отказался от музыкальной карьеры, но время было тяжелое. Нужно было зарабатывать на жизнь, а у нашей группы, к сожалению, это не получалось. Мы расстались друзьями. С музыкой было покончено.

7

«Космонавты» столпились возле моей кровати. Со мной, как с матерчатой куклой, производили какие-то манипуляции. Что-то смотрели, слушали. Не покидало ощущение, что вижу себя со стороны, точнее, откуда-то сверху. До меня долетали обрывки фраз. Странное такое чувство: язык вроде знакомый, родной, но смысл никак не улавливался.

– От легких практически ничего не осталось… Трудно сказать… Только ждать…Тут мы уже бессильны…

Почему-то представилось, что я сижу в старости на своем столетнем юбилее. Рядом жена Лена. Вокруг дети, внуки, правнуки…

Кругом камеры, фотографы слепят вспышками, журналисты.

– Уважаемый Андрей Михайлович, вы наша гордость. Вы и Ваша семья – пример для подражания! Откройте свой секрет. Как Вам удалось создать и сохранить такую крепкую семью?